Что ж, дорогой читатель, стоит снова вернуться к Тарзану, хоть и ненадолго, потому что оставили мы его в весьма необычных обстоятельствах. Итак, царя джунглей, неосмотрительно попробовавшего напиток из бутыли, сильно тошнило. Он выпил литра два, но для его тела, с рождения жившего на этом острове и питавшегося лишь натуральными продуктами, да и вообще ведущего здоровый образ жизни, это было чрезмерной дозой. Будем честны – два литра спирта – чересчур много для любого неокрепшего индивида, и, если Тарзан и выдержал такой объем, то только в силу закаленности организма и врожденного любопытства.

Да, царя джунглей мутило, голова раскалывалась на сотню маленьких Тарзанчиков, дерущихся между собой. Несколько раз его стошнило, он потерял счет часам, а может и дням. Проклятую бутыль он хотел разбить, но решил, что не стоит. Пока что. Это в нем просыпался алкоголизм. Тарзан привык любое дело доводить до конца, и выпить остальное было делом чести. Но потом. Поэтому он закопал бутыль возле кустов с дикими ягодами, и бросился бегать по джунглям, в надежде убежать от боли и страданий, но ничего не помогало, страдания бежали рядом с ним с той же скоростью. А ведь вкус той жидкости сначала ему понравился. Необычный, жгучий. А теперь это жгло его насквозь. Он был зол, чрезвычайно зол.

Робинзон обследовал туд со всех сторон, старательно нанося на карту. Туд оказался где-то между востоком и югом, и ему казалось, что это очевидно, не на севере же ему быть. Отойдя от моря после того, как на карте обозначились скалы и береговая линия, Робинзон углубился в джунгли. Здесь тоже были холмы, текли ручьи, заросли джунглей сменялись неожиданными лугами, поросшими сочной травой, среди которой паслись стада коз, антилоп, кабанов, бегемотов и львов.

А возле одного холма он, совершенно того не ожидая, нашел знакомый до боли кустарник, с лоз которого, оплетающих невысокие деревца, свисали кисти винограда. Да, дорогой читатель, это был виноградник. Красные, огромные ягоды, чем-то напоминающий Мерло и оригинальные сорта Шираза, так и просились в рот, источая немыслимый, притягательный аромат.

- О Провидение, рай-то какой, как же я счастлив выполнить очередной пункт пятилетнего плана! – воскликнул Робинзон. Лично я уверен, что воскликнул он что-то другое, более подобающее ситуации и эмоциональному накалу, но именно такие слова Робинзон записал в своей рукописи, посему не буду перевирать источник.

В общем, Робинзон бросился к лозам, плюхнулся перед ними на колени и стал пожирать ягоды, надеясь, что они перебродят уже в его желудке. Он весь измазался в соке, плакал, смеялся, хрюкал, выл, издавал прочие, даже несвойственный хомо сапиенсу звуки.

- Мамочка, ты чего? – услышал он до похмельной боли знакомый голос, и резко повернулся. Несколько недожеванных ягод выпали из его рта, когда он по голому облику узнал стоящего в трех шагах незнакомца.

Тарзан вновь нашел его по звукам, примчался со скоростью страдающего от похмелья ветра, и тихо приземлился с ветвей дерева за спиной странной добычи. Жрать ему не хотелось, но он был так зол, что хотел защекотать того просто из мести. Однако, вид воющего и смеющегося мужчины, пожирающего странные ягоды, на время ввел его в какое-то оцепенение. Однако, когда он обратился к нему по имени, в глазах добычи увидел страх. Это снова вернуло его в обычное состояние готового к битве суперхищника – царя джунглей.

Неожиданно, добыча бросилась бежать. Тарзан не стал давать фору, дожидаться приглашения, и бросился следом. Догнать медлительную неловкую добычу, стесненную стальной палкой и рюкзаком, казалось, не составляло труда, однако мужчина мчался так быстро, что даже гепард позавидовал бы ему. Да тот и позавидовал, глядя из кустов, и чувствуя, что ему пора на пенсию. В общем Тарзан мог бы и не догнать добычу, к своему огромному изумлению, но тут добыча споткнулась о какой-то корень и распласталась на земле с громким криком, приводить который я здесь не стану из соображений цензуры.

Буквально через несколько секунд Тарзан налетел на того, и начал щекотать. Мужчина дергался, сопротивлялся и вопил, словно его режут, но, вскоре, начал смеяться. Сначала это было тихое хихиканье, а потом перешло буквально в лошадиный ржач и волчий вой одновременно. Подобное вновь сбило Тарзана с толку, он отпустил добычу, и, разочарованный в его поведении, сел рядом.
Добыча продолжала смеяться и вертеться на земле, но Тарзану же не хотел никого убивать. Его вновь мучала головная боль. Он сидел, обхватив голову руками и тихо выл.

Буквально минуты три или четыре нервные окончания приходили в норму после дьявольской щекотки незнакомца, и Робинзон корчился, пытаясь собраться, и, наконец, смог сесть. Его смутило то, что тот больше не проявлял агрессии, а лишь выл, сжав виски своими мускулистыми руками. Вид был удручающим, грустным. Захотелось завыть в ответ, ведь его мучало похмелье. И Робинзон завыл.

Этот воющий дуэт, распугавший всех птиц и хищников на километр вокруг, мог продолжаться бесконечно долго, если бы не забавный факт. Дело в том, что Робинзон случайно заметил, что корень, о который он споткнулся, был и не корнем вовсе, а горлышком от очень знакомой бутылки, прикопанной землей.

Аккуратно, стараясь не повредить бутыль, он извлек ее, и стал пить. Его организм постепенно приходил в норму, ну, в том смысле, что становился бухим, как он и привык. Голый мужчина тоже прекратил выть, и удивленно уставился на него, временами поглядывая на бутыль. Ах, вот в чем причина его воя! Робинзон понял, что настало время выбирать. Дружба с таким гигантом могла быть полезной, и он щедро протянул бутыль человеку в ней нуждающемуся. В ответ незнакомец немедленно укусил его за руку.

- Ай, ты чего! – он потер место укуса, разглядывая четкие отпечатки тридцати двух зубов.
- Зло! Твой напиток, Мамочка, – зло! – провыл незнакомец.
- Так ты просто не умеешь пить! Надо же похмеляться. И, кстати, я не Мамочка, я – Робинзон. – ответил он незнакомцу. – Как тебя-то зовут?
- Я же говорил, что я – Тарзан. – ответил Тарзан.

- Что ж, будем знакомы. А за знакомство следует выпить. Не бойся, глотай, полегчает. – он сделал еще одну несмелую попытку протянуть бутыль. На этот раз его рука не была укушена, Тарзан осторожно взял бутыль, обнюхал ее и, решившись, сделал несколько глотков. Его лицо постепенно прояснялось. На нем воцарилась улыбка.
- Тарзан – друг Робинзона! – воскликнул голый гигант. – Где же ты, Робинзон, берешь такую знатную водяру?

Робинзон, которому не хотелось говорить, что дома у него есть еще бочка с лишним подобного, да и был шанс, что народ всё выпил, пока он отсутствует. Он оглядел окрестности. Всюду был виноград, докуда хватало взора.
- Да вот здесь и планирую брать. – заявил он. – Скажи, Тарзан, чей это виноградник?
- Как чей? Мой, конечно. – ответил собеседник, вновь прикладываясь к бутылке. – Здесь всё мое, ведь я – царь джунглей.

Это могло стать проблемой. Но любая экономическая проблема имеет политическое решение, решил Робинзон.

- Тарзан, а не хочешь ли ты со своими владениями присоединиться к Барбадосу? – наивно спросил он, аккуратно забирая бутылку, и тоже делая глоток.
- А что такое бар? – Тарзан, казалось, схватывал главное на лету.
- О, это мечта. Высший идеал. Свободный мир, где все движимы лишь одной великой целью - набухаться. – Робинзон снова протянул бутылку новому другу. Тот только улыбнулся и кивнул, делая глоток. Ура.