Каковы бы ни были грехи и недостатки Робинзона Крузо, но воевать он не любил, создавая армию и флот, он скорее уподоблялся сильным мира сего, рассуждая, что нет государства без подобных атрибутов. Но, как говорил Чехов, если в первом акте пьесы на сцене висит ружье, то в последнем оно непременно выстрелит. Со времен самых древних писателей и сценаристов это является непреложным правилом создания драматического произведения. Увы, это не станет исключением.

Когда и губернатор и народ отбыли, оставив военную хунту заправлять делами на острове, те, не в силу своей природной агрессии, а лишь в силу скудоумия и неумения решать вопросы иным путем, воспринимали армию лишь как еще одно средство утолить свой аппетит. В буквальном смысле этого слова, конечно. Накорми кто Пятницу, и наш сюжет повернул бы в другое русло, но нет, ружье на стене уже заряжено.

Итак, армия готовилась к походу за жратвой. Пятница снарядил Глюка за припасами, выделив тому десяток козлов. Припасами, как понимает читатель, служили последние шесть бочек глюковина, их требовалось доставить в Центроград как можно скорее. Сам же генерал чистил оружие – мушкеты, кружки, рога козлов.

Козлы, к слову, сначала встретили идею похода в рога, то есть в штыки. Козел Бэм, ходящий в чине сержанта, долго расспрашивал генерала о деталях операции, и вопросы его сводились к трем: «С какого?..», «Почему мы?» и «Доколе?..», апеллируя к тому, что и так десяток козлов пал в последней битве, и полк не успел зализать раны.

Однако, умный Пятница, движимый жутким голодом, всё продумал. Он напомнил, сколь часто приплывающие негодяи из США готовили шашлыки из юных козлят, причем описывал это в таких понятных и пугающих образах, словно сам в этом участвовал. Словно. Однако, сержант Бэм проникся. На его морде проступили слезы и решимость, и он взялся донести до остальных солдат суть их священной миссии. Генерал, который тоже плакал от сопереживания за юных безвинно погибших козлят, старался забыть, каким же вкусным был тот шашлык.

В общем, неделю спустя войска были собраны. Два взвода по десять козлов под предводительством Пятницы и сержанта Бэма встретились перед вновь поднятым флагом острова с десятком солдат во главе с Глюком, притащившими шесть бочек. Одну из них, с дырой сверху, им тащить было тяжеловато, и Глюк объяснил генералу, что из-за этого треть бочки расплескалась по дороге. Козлы, пошатываясь, версию подтвердили.

Итак, под дружное и патриотическое гип-гип-блеяние войска соединились.
- Парад армии принял, - сообщил генерал, - пора подкрепиться перед длинным походом!
Он первым воткнулся в бочку, словно созданную для его головы, и отпил довольно большой объем, памятуя о том, что трезвым на войну отправляться – плохая примета. Армия разделяла его мнение, и бочка была прикончена за час, козлы стояли пьяны, попугаи запряжОны.

- Пора! – скомандовал генерал, и армия ринулась к челнам. Они были столь пьяны, что и нашли-то лодки не сразу, а уж заметить, что тех осталось две, а не три, вообще были не в состоянии.
Им всем было невдомек, что примерно неделю назад с громким воем и шестью бочками Тарзан покинул остров на той самой третьей лодке, после чего долго плутал в море, пил и орал пиратские песни, распугивая чаек, крокодилов и настоящих пиратов, с ужасом взирающих на голого силача посреди океана.

Войска Барбадоса уселись в челны, и тут возникла проблема: грести умел один только Пятница, но ему подобное не полагалось ни по чину, ни по званию. Он долго орал и пытался объяснить солдатам и попугаю как держать весла, но ничего не помогало.
- Какие же вы защитники родины? – заплакал он наконец, - Что я, что Робинзон полагаемся на вас, а вы оказались неспособны сделать даже первый шаг.

В слезах от открыл вторую бочку и начал пить. Армия присоединилась, справедливо рассудив, что раз уж плавание отменяется, то можно хотя бы хорошо провести в лодках время.
Но тут произошло нечто для них неожиданное, а именно – прилив. Лодки ведь уже были спущены к воде, и прибывающий океан поднял их, и армия внезапно оказалась в море.

- Бэээ! – начали в истерике вопить козлы, особенно козлы не в том челне, в котором находился Пятница с открытой бочкой глюковина, понимая, что пить стало проблематично. Лодки принялись трагически раскачиваться.
- Не раскачивать лодки! – проорал генерал, но было поздно, сержант Бэм выпал за борт, и козлы завопили еще громче, ведь способа вытащить козла на лодку не существовало у тех, у кого не было рук.

Бэм вопил громче всех. Все его три вопроса бытия вернулись, и к ним добавился еще один: «И как?..». Он мотал головой, пока не уперся рогами в лодку, стал пытаться «забежать на нее по воде», и тут…

- Плывете! Вы же плывете! – ахнул Пятница. И правда, челн на козлиной тяге стал набирать скорость. Идея пришла в голову мгновенно, и генерал сбросил в воду еще трех козлов. Осталось только ими рулить, для этого перед их мордами водили кружками с бухлом, и оба челна, груженных веселящимися солдатами, бодро двинулись вроде как на запад, а где же еще располагаться США, как не на западе?

Не буду утомлять читателя описанием двухнедельного пути по океану, скажу лишь то, что половина вина была выпита, что козлы, как выяснилось, совсем не страдают от морской болезни, что Глюк поет отличные песни, поднимающие дух, а Пятница вообще проспал половину пути. В итоге армия высадилась в США. Точнее, они не знали, где именно высадились, но сейчас их это не волновало. Сержант Бэм и трое его напарников – моторов, вообще были без задних ног, так и ходили на одних передних, что вызывало ряд вопросов по поводу того, почему козлы не выступают в цирке.

На радостях от того, что путь закончен, Пятница приказал открыть уже четвертую бочку вина, и за день ее выпили прямо на берегу, где-то возле высокоскоростного шоссе, и ночью генерал пьяным храпел прямо посреди простых солдат, что, на мой взгляд, было явным следствием демократического духа этой местности.

Проспав еще сутки, войска протрезвели до такой степени, что стали задумываться о том, чтобы заполнять свои желудки чем-то кроме бухла. Генерал Пятница даже вспомнил, что за этим они сюда и приплыли.

Он выстроил армию и повел ее вглубь острова, старательно выискивая следы цивилизации и избегая дорог, так как по дорогам обычно ходят стада слонов, носорогов, гиен, или Тарзанов на тракторах. Остров или же материк США был огромен – они шли недели три, и никого не встретили. Козлы тщательно блеяли, кричали, провоцировали врага, но тот не показывался. Никого, кого можно было бы завоевать и заставить отрабатывать «контр-рибуцию», как называл это попугай.

Если не считать того, что на войне они были в гордом одиночестве против никого, то путь пролегал гладко и без осложнений. Козлы щипали траву, кукурузу и помидоры, Глюк пожирал в изобилии росшие на деревьях апельсины, хот-доги и шоколадки, и лишь генерал был голоден – солдатская пища не была положена ему по уставу, а до пищи авиации он дотянуться не мог, как не пытался размахивать руками словно крыльями. Можно было, конечно, попросить попугая достать что-то и по его душу, но гордость не позволяла.

Но вдруг день стал ярче, музыка словно зажурчала в воздухе, феи выпорхнули из цветов и принялись танцевать, олени высунули головы из кустов и запели что-то из древнего рока. Генерал, словно забыв, сколько он весит, как юный мальчуган бежал по тропинке к киоску с большой буквой «М» наверху, который показался за поворотом. От киоска пахло бургерами, и этот любимый с детства запах буквально тащил Пятницу за нос.