Как читатель уже догадался, Робинзон, Пятница и Попугай добрались до столицы без дальнейших приключений, их в путешествии и так на четыре главы набралось. К удивлению Робинзона, народ не успел выпить весь спирт, поэтому на радостях ему даже не захотелось рукоприкладствовать. Он даже, так сказать, некое разочарование испытал. Однако, и застольничать было некогда, перед ними стояли насущные проблемы.

Во-первых, нужно было готовиться к новому путешествию на место закладки Винограда, ведь Робинзон обещал привезти туда инструменты и бочки для вина. Максимка соорудил какую-то телегу, ее прицепили к трактору, и стали загружать вещами первой необходимости.

Во-вторых, налицо была проблема с вторжением. На тот момент друзья еще не знали, что враги не пошли по их следу, вместо этого гуляя неподалеку от своих лодок, так что вопрос обороны, вопреки желанию губернатора быстрее заняться производством вина, стоял первым пунктом актуальной повестки. Хорошо, что Пятница предложил свою кандидатуру на должность генерала-адмирала. Радостный Робинзон тут же доверился профессионалу, и издал указ о создании армии и флота.

В считанные дни, пока Робинзон занимался сбором материалов и пустых бочек, а Максимка делал телегу, Пятница вырезал три челна из массивных стволов деревьев. Вот что значит опыт! Потом генерал попытался мобилизовать народ для службы, и тот в слезах прибежал к Робинзону. Понимая, что без народа гражданское общество потерпит крах, хотя бы в области производства сельхозпродукции, губернатор издал декрет о запрете мобилизации белого населения острова. Вместо этого, конкретно Максимку направили строить казарму, ведь каждый должен внести свою лепту в обороноспособность государства.

Неунывающий Пятница пожал плечами и мобилизовал попугая. Тот не возражал, и, хотя ружье и весла были ему недоступны, быстро научился маршировать как пехотинец и бухать как истинный моряк.

В общем, собравшись уже ехать к Тарзану, Робинзон зашел посмотреть, как продвигается стройка и подготовка к обороне острова, и обнаружил, что возле недостроенной казармы бухают все – подрядчик, офицерский корпус и даже рядовые.

- Что же вы творите, - возмутился он, прикладываясь к кружке, - пока вы тут пьете, на нас могут напасть США, а ведь тебе, Пятница, как никому другому известно, какие они козлы.
- Ну, за козлов! – произнес тост Максимка, все чокнулись и выпили. Козлы, которые гуляли неподалеку, возмущенно заблеяли, потому что пьют за них, а им не наливают.
- Это, кстати, мысль. – поглядывая на блеющих, высказался генерал, - Давайте мобилизуем батальон козлов. Всё равно без дела пропадают, а с ними мы дадим отпор любому, хоть самому упертому барану!

Мысль Пятницы Робинзону понравилась, и они тут же выпили. Козлы нервно переступали с копыта на копыто, чувствовали, что разговор идет про них, но слов «на шашлык» не слышали, а потому не догадывались, какая именно участь их ожидает.
- Забирай всех козлов, - решил губернатор, - только отпуская на побывку к женам, нам же нужно увеличивать козье население острова.

Вспомнив про женщин, которых они были лишены, друзья разрыдались. Пришлось пить за милых дам, ну и за всякие там чтоб кто-то любил, что-то было, и где-то стояло. Пошлость, одним словом, зато развеселились.
- Ничего, - утешил всех Робинзон, - я уверен, что скоро приплывет какой-нибудь пиратский корабль, пиратов мы победим, корабль захватим, и сплаваем по бабам.
- Ур-ра! Мы победим пир-ратов! – завопил Глюк.
- О, ты чего так долго молчал-то? – спросил Робинзон.
- Тр-резветь меньше надо! – хитро ответил попугай. Робинзон хотел было возразить, но вся армия смотрела на него с укором, и он зарекся.

Дальнейшую пьянку прервало появление почтальона. Сам почтальон не удивил Робинзона, он с детства привык, что эти седовласые усатые дядьки снуют на своих велосипедах где ни попадя. Удивило его то, что почтальон принес телеграмму от Тарзана, а ведь тот совершенно не умел писать!
В телеграмме Тарзан сообщил, что завершил все приготовления к виноделию и строительству города, и что он ждет Робинзона, да поскорее, и просит захватить больше пустых бутылок. Между делом, царь джунглей упомянул, что на краю виноградника нашел что-то большое, странное и на колесах, и просил друга помочь с опознанием предмета.

В итоге, напоив почтальона, Робинзон откланялся, сел за руль трактора и поехал прямо Туда, благо направление теперь было ему известно. Правда по пути избегал утрамбованных слоновьих дорог, двигаясь по мелким кабаньим тропам, ведь после почтальона вполне можно было за углом ожидать наряда полиции, а Робинзон был в стельку. Читатель наверняка спросит меня, одобряю ли я вождение в пьяном виде, на что я категорически отвечу, что нет, ни в коем случае! Однако, вынужден заметить, что мой герой – историческая личность, а я – лишь его биограф, и посему вынужден мириться со многими его недостатками, хоть и порицаю их от всей души.

Конечно же Робинзон довольно быстро проложил к Винограду новую дорогу, укатав несколько молодых рощиц, неосмотрительно выросших на его пути, и уже к вечеру радостно обнимался с Тарзаном. Само собой, друзья напились, а утром стали строить город. Царь джунглей был очень мотивирован поскорее начать производство вина, и работал за десятерых, не забывая прикладываться к бутылке. К слову говоря, с ней царь джунглей больше никогда не расставался.

Уже через неделю город был построен. В нем была мэрия, завод по производству глюковина, склад готовой продукции и отдельный туалет, куда точно нужно было бегать регулярно, поскольку это вино отличалось чрезвычайно тошнотворным эффектом. К слову, туалет был опробован раньше остальных строений.
Еще неделю Робинзон погостил у Тарзана, забрав заодно «странную находку», оказавшуюся железнодорожной цистерной с дизелем. Его уже не удивляло то, как она попала на остров без рельс, главное – попала она туда весьма вовремя, топливо, которое было найдено с трактором было на исходе.
Кстати, дорогой читатель, Робинзон в своих рукописях неоднократно упоминает, что Провидение заботилось о нем, буквально одаривая каждый раз, как он в чем-то поистине нуждался. Чего стоила хотя бы та яма с глюковином, найденная губернатором с Тарзаном в первый день их дружбы! Рецепт этого вина был с точностью и с любовью восстановлен, и за ту неделю, пока Робинзон гостил в Винограде, была изготовлена первая бочка вина, в точности соответствующая оригиналу по всем вкусовым и глюковым качествам.
Бочку Робинзон забрал с собой и, учитывая производственные мощности завода и возросшие потребности столицы в бухле, поднял планку налога до сорока бочек вина за сезон. Тарзан вздохнул и удвоил усилия, он был способен делать аж две бочки в неделю, о чем аккуратно предпочел умолчать, а я узнал об этом из приложенных к рукописи воспоминаний мэра Винограда.
Вернувшись домой после двухнедельного отсутствия, Робинзон обнаружил, что казарма закончена, и козлы-новобранцы вовсю маршируют на плацу, бодро блея военные песенки:
- Пусть профаны мы стрельбе! – кричал генерал, во главе процессии.
- Бэ-бэ, бэ-бэ, бэ-бэ-бэ! – отвечали козлы, четко отбивая копытом шаг.
- Зато профи по ходьбе! – добавлял генерал, улыбаясь сквозь свои солнечные очки.
- Бэ-бэ-бэ, бэ-бэ, бэ-бээээ! – радостно вторили козлы, мотая рогами, показывая, как будут нанизывать на них всяких там врагов.
Робинзон был доволен, ведь всего за два с половиной года, то есть за половину обозначенного срока, были выполнены все пункты его пятилетнего плана – даже население острова выросло. Жизнь налаживалась, да еще как налаживалась!
В общем, он выставил бочку глюковина для армии, пригласив на эту вечеринку весь народ, и этот вечер друзья заслуженно пьянствовали. Заполночь козлам поглючились враги в окружающих казарму деревьях, и они бодро продемонстрировали руководству всю мощь своих рогов, обеспечив город дровами и пиломатериалами еще на год. Попугаю Глюку приглючилось, что он сам и правда глюк, и он истошно орал, надеясь себя развидеть. Пятнице всюду мерещился малиновый пиджак, и он всё норовил его примерить. В основном за пиджак он принимал кого-то из козлов или Робинзона, так что буйного генерала пришлось связать и убаюкивать.
Самому же Робинзону казалось, что где-то на горизонте показался пиратский корабль, и он всю ночь просидел на дереве с биноклем, высматривая его среди звезд и прибрежных рифов. Там и заснул, спокойно проспав всю ночь, и сон его не прерывали да звуки падающих деревьев и истеричные вопли попугая. Потому что это всё и есть простое человеческое счастье.