Эту главу, дорогой читатель, я начну с некоего художественного отвлечения. Из рукописей Пятницы и воспоминаний попугая мы не знаем достоверно, что же произошло в будке безвестного часового, но по обрывкам упоминаний я рискнул восстановить ход событий, приведших к бескровному завоеванию всего племени.

Итак, начнем. Стоял прекрасный день, пели птички, светило солнце, и часовой, огромный, как и сам Пятница, сидел в отхожем месте своего поста. Всё дело в том, что он слегка расслабился. Да и было от чего – их деревня недавно вышла в финал чемпионата по лицеболу, племя до сих пор праздновало ту памятную победу над Нокиями, которые слыли неубиваемыми, и вождь Галаксис, сделавший рискованную ставку, выиграл несколько тысяч бургеров.

Часовой получил свою долю – около двадцати вкуснейших, сочных, завернутых в крафтовую бумагу котлеток с сыром, нежно обнятых кунжутовыми булочками. Он успел съесть почти все, будем считать, девятнадцать, и, сидя в том самом месте, которое я упомянул ранее, насвистывал кричалку своей команды и неспешно разворачивал последний.

Из-за того, что он сидел далеко от обзорного окна, подход войска Барбадоса часовой не заметил, и ничего не омрачало его жизни и не отвлекало от процесса до той самой секунды, когда дверь в помещение поста не вылетела, не выдержав напора стремительно врывающегося в будку страшного мужчины без малинового пиджака и без цепи, но с татуировками козла и попугая на всю грудь.

У мужчины глаза горели адским пламенем и вожделением. Он проорал что-то вроде «Моя прелесть!», выхватил из рук часового только что развернутый бургер и целиком запихнул его в свой огромный рот. Что было дальше, часовой уже не узнал, поскольку от огорчения, связанного с потерей последней отрады, провалился прямо под пол отхожего места. Здесь мы его и оставим, но не забудем помолиться за его вечно трезвую душу, равно как и за то, чтобы он, когда вылезет обратно, не держал зла на голодного Пятницу.

Вернемся в деревню Айфонов, где в это же самое время происходили не менее увлекательные события. Уже несколько дней королевождепрезидент Айфон Семнадцатый и царемэрощекотун Тарзан Единственный сидели возле бочки глюковина, лестно отзывались друг о друге, признавались во взаимном уважении и пили. Бочка подходила к концу.

К этому самому моменту у жителей поселка кончился шоколад, и они повылазили из своих хижин и храбро сгрудились вокруг своего лидера, готовые прийти к нему на помощь. Через сутки лидер их заметил, и, радостно завопив, принялся знакомить Тарзана со своей новой командой по лицеболу, которой уже через три дня предстоит историческая игра с Самсунгами.

Тарзан пожал всем руки и предложил тост за победу Айфонов в финале. Жители его не поняли, и вождь перевел этим дуракам, смущенно извиняясь перед новым другом за их тупость. Раздался гул возмущенных голосов, и вождь объяснил царю джунглей, что его односельчане переживают, что не могут поддержать тост без выпивки. Тарзан был таким умиротворенным и счастливым, что просто подарил племени одну из бочек, торжественно кинув ее в толпу.

Вопли счастья. Звук открываемой крышки. Бульки сотни кружек. И вот, всего через полминуты бочка опустела. Да, на столько рож бухла не напасешься. Вождь хитро подмигнул Тарзану, ожидая, как его племя начнет восхищаться вкусом и эффектом пойла. Эффект же превзошел все его ожидания: разом мужчины племени скорчились и начали орать про боли в животе, после чего с жаром и пищевым расстройством повалились как один на землю.

Айфон Семнадцатый побледнел. Вся его команда трагически выведена из игры до ее начала. Часами он бегал от одного игрока к другому, пытаясь ставить им припарки или пиная по задницам. Ничего не помогало. Тарзан же, сидя на корточках, допивал остатки своей бочки и корчился при виде всех этих слабаков.

- Я понял! – прошептал вождь наконец, грустно осев на землю между своими игроками, стонущими под луной. – Этот Тарзан – шпион Самсунгов. Он пришел сюда, чтобы лишить нас шансов на победу в игре.
Негодованию его не было предела. Он подбежал к Тарзану и стал ругать того на чем свет стоит. Он не забыл пройтись по его голому телу и отсутствию цепей, пейджеров и малинового пиджака. Упомянул неправильный цвет кожи. Зацепил его манеру сидеть, гавкать, его родственников до седьмого колена, называя их белыми обезьянами, против чего Тарзан вовсе не возражал, ведь его имя с обезьяньего так и переводилось, но когда вождь начал орать, что тот – шпион, и пойло его – отрава…

Царь джунглей был уверен в своем вине. Это было отличное вино. Это было лучшее вино. Увы, он не знал, что вино в конкретно той бочке было не совсем вином, и только Пятница мог бы дать пояснения о происшедшем, хотя, будем честны, генерал точно никогда не признался бы в своей причастности, свалив всё на попугая. В общем, Тарзан не выдержал оскорбления и слегка треснул вождя по голове, от чего тот внезапно успокоился и часа три лежал без всякой обиды.

Пока вождь Айфонов отдыхает от своей гневной речи, мы заглянем в поселок Самсунгов, расположенный в сотне миль в сторону Туда-востока. Племя вторых финалистов никакого нападения не ожидало. Да и кто мог на них напасть? Разве что фанаты проигравшей команды, но племя Нокиев полностью закончилось после полуфинала, остался только неиграющий тренер и женщины, которые грустно ушли на свалку истории, или основывать какой-нибудь стартап в какой-нибудь долине.

Галаксис - вождь Самсунгов сидел посреди деревни на большой куче трофейных бургеров, неспешно их трескал за обе щеки и обсуждал со своей командой стратегию на предстоящую игру. Обсудив, он отправил команду в сторону Большого Стадиона за три дня пути, выдав каждому ценные наставления и по полсотни бургеров для поднятия боевого духа. Тысяча фанатов племени, восторженно вопя кричалку, проследовали следом за своей командой, и процессия скрылась за деревьями. Вождь, довольный, улегся спать.

И тут его окозлили… пардон, окружили.

Через полчаса козлы гордо патрулировали немедленно сдавшуюся деревню, Глюк пил, Пятница тоже, но на этот раз генерал не просто закусывал, а очень даже жрал. Слезы счастья катились по его щекам. Еще бы, он полностью реализовался как военный, и, в подтверждение этой мысли, его солдаты даже научились отдавать честь, с уважением глядя на него.

Жалкие захваченные чернокожие в своих жалких малиновых пиджачках жалкой тысячной кучкой стояли на главной площади, не понимая, как же так вышло, и куда смотрел их часовой. В итоге, сделав несколько несмелых попыток прорвать оцепление и встретив наточенные рога завоевателей, Самсунги вынудили вождя пойти на мирные переговоры и безоговорочную капитуляцию.

В общем, вождь сдался, и ему даже слегка налили выпить, отчего тот еще и пришел в относительно хорошее расположение духа, приказав своим людям делать вид, что всё так, как и должно быть, а сам остался бухать при генерале и попугае на быстро тающей куче бургеров, где вскоре все трое и уснули. Недовольные, но быстро смирившиеся жители деревни принялись работать и курить сигары, как будто всё идет так, как и должно быть, но на случай, если бы они попробовали потревожить сон Пятницы, то наткнулись бы на непропорциональную реакцию тридцати вооруженных до рогов козлов, которые с этого дня боготворили своего Великого Генерала.

Внимательный читатель, ты, может быть заметил, что три часа уже прошло, и вождь Айфон Семнадцатый должно быть очнулся, и ты абсолютно прав, поэтому вернемся в деревню Айфонов. Итак, вождь Айфон Семнадцатый сел, посмотрел грустно на свое племя, продолжающее стонать, и на Тарзана, уютно допивающего остатки вина из бочки, целиком в нее усевшись, словно Диоген из Синопы.

«Уже пора отправлять команду на стадион, а команды нет! Хоть сам иди… в одиночку.» - грустно думал вождь. Но какой из него игрок? Его одним щелчком вырубил мэр какого-то Винограда… Стоп! Это не он слаб, это пришелец дьявольски силен! Вот ему как раз вполне по силам в одиночку расправиться с Самсунгами!

- Тарзан. – хитро улыбаясь вождь заглянул в бочку, - А ты не хочешь пойти на стадион и выиграть за нашу деревню финал чемпионата по лицеболу?
- По литрболу? – уточнил Тарзан, с готовностью протирая уже сухую кружку.
- Нет, лучше. – вождь снова улыбнулся. – Правила игры просты: надо открыть ворота противника, не дав им открыть наши.
- И к чему мне эти ваши ворота? – царь джунглей зевнул. Игра, которая не напоминала литрбол, не была ему интересна ни стопку, ни на грамм. Он свернулся калачиком на дне бочки, и собрался вздремнуть.

Вождь понял, что теряет собеседника. Нужно было что-то придумать. Что-то соврать. Мысль, горячая, словно пирожок у бабушки на вокзале, прожгла его сознание. Да, это то, что нужно! Ай да Айфон Семнадцатый!
- За нашими воротами три бочки водяры, которую Самсунги хотят украсть. – заявил он, не моргая, - А за их воротами – другие три бочки, которые они уже украли!

Тарзан с ревом, разрывая бочку на щепки, вскочил, и стал орать и бить себя в грудь. Рана от действий бухловоров была свежа на его сердце. Он больше никогда не позволит никому воровать водяру.
- Показывай дорогу! – он взвалил на спину оставшиеся две бочки и побежал по тропинке следом за радостным вождем, который, брызжа слюной, на ходу объяснял Тарзану правила лицебола. Но царь джунглей его не слушал. Кровавая благородная ярость пробудила в нем дух убийцы, дух его предков – обезьян. Впрочем, в каждом из нас, порой, просыпается подобный предок, был бы повод злиться достаточно значимым. И, как понимает читатель, повод у Тарзана был значимее некуда.