17 августа, 22:00, Москва

- Не стоит даже пытаться двигаться. – сказал он подросткам спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное. – Вы все задержаны.
- Лейт… офицер… - промямлил самый невысокий из тех, лежащий посреди комнаты, заломив руки за голову, - Это… несчастный случай. Поверьте нам!
Сергей ничего не ответил. Возникало желание пнуть мальца. Лучше даже пристрелить. А еще к горлу подступала тошнота от вида отрезанной головы, лежащей в луже крови. Несчастный случай? Здесь не было трамвайных рельс, так что сценарий «Берлиоз» явно отметается. Срез шеи был ровный, не рваный, тело лежало за пару метров от головы.
- Офицер… - проскулила высокая на вид блондинка, которая лежала чуть дальше. Ее руки, сжатые в кулачки на затылке, были в крови.
- Молчать, я сказал. – он оглядел комнату. На первый взгляд никаких следов борьбы. Вся мебель на местах, на столе бутылка колы, стаканы, чашки, пара полупустых пачек с чипсами. Никакого алкоголя. Диван и кресло чистые, подушки лежат аккуратно. По телевизору приглушенно крутится какой-то американский мультсериал. Пара телефонов заряжаются на полу у двери в коридор. Кухня, отгороженная открытой ныне перегородкой, чистая, посудой не заваленная.
Зашипела рация.
- Костин, как обстановка? – раздался из нее гнусавый голос Савельева. Сергей вытащил рацию из-за пояса.
- Всё без изменений. Все пятеро лежат и ноют, что это несчастный случай. – ответил он. – Когда приедете?
Ему было неуютно и противно. И немножко страшно, если быть откровенным. Голову девушке подростки отсекли каким-то холодным оружием, которое он пока не обнаружил - кто-то что-то прячет в карманах? Да нет, тут ножа мало, какой-то самурайский меч нужен. Выбросили в окно? В мусоропровод? Но ясно одно: спрятали отлично. А при таком раскладе у них и огнестрел может быть. Не потеряй бдительность, Серега.
- Не ссы, экипаж в пути. Минут пятнадцать. И следаки тоже скоро будут. А еще к тебе едет какой-то майор… - сообщил по рации Рома Савельев.
- Какой майор? – удивился Костин, - От следаков?
- Да нет, из наших. По каналу узнал о происшествии, сообщил что тоже едет. Этот, как его… Вить, какая фамилия у него? – голос стал тише, видно Рома в сторону говорил. Витя что-то бубнил в ответ. - Да нет, у майора того какая фамилия? А? Серега, майор Циммер, вот.
- Фриц? – удивленно спросил он. Показалось, что пара ребят вздрогнули при упоминании этой клички. Широко известный в узких кругах мудак этот Циммер. Самые грязные делишки окучивает.
- Ты что, русский он, не фриц. – ответил Рома.
- Да нет, погоняло у Циммера – Фриц…
- Офицер, прошу не пускайте его сюда! – завопил внезапно тот же невысокий парень и зашевелил руками и ногами.
- Лежать! Лежать, гнида! – крикнул Сергей, и упер пистолет в затылок парня, продолжая вертеть головой по сторонам. Главное, чтобы друзья придурка не начали прыгать.
- Он нас всех убьет. – сквозь слезы простонал мальчишка, - И вас всех убьет. Ему не нужны свидетели.
Сергей отошел чуть назад. Нельзя поддаваться на эмоции и слишком накалять обстановку. Если четверо парней начнут шалить, то кого-то он положит, но может и сам пострадать. Да и вообще не хотелось руки марать, пусть даже в крови убийц.
- Вам светит тюрьма, конечно. Но смертной казни у нас, увы, нет. Так что вас никто не убьет. Если не будете сопротивляться. – тихо сообщил он.
- Он – дьявол, вы не понимаете просто. – спокойно сказала девушка. – Он – дьявол, ему мы все – никто.
То, как она это произнесла, было похоже или на откровенную туфту, или на слова человека в крайней степени апатии. Так, бывает, говорят те, кто уже не верит в благополучный исход. Стадия принятия.
- Лиза права, офицер. – выдал, не шевелясь, самый крупный из парней. Длинноволосый и накачанный. Он лежал максимально далеко, что было хорошо. И тоже был спокоен. – Он уже хотел нас убить. Мы здесь прятались от него.
- А ваша подруга тоже пряталась? – спросил Серега. - Не умещалась в холодильнике, решили ее по частям туда фасовать?
- Дина… - короткий парень снова всплакнул, - Это был несчастный случай. Я ее любил…
Сергей вздохнул. Не его это дело, решать, кто тут в чем виновен. Пусть следствие разбирается. Он просто приехал на вызов, случайно оказался уж очень близко к месту - уже ехал домой, поэтому был один. И тут по рации сообщают, мол, дикий женский вопль и мужские крики из квартиры. Ну он резко свернул, через три минуты бросил машину у дома, и быстро на лифте поднялся. Когда постучал в дверь, открывать не хотели, но он потребовал впустить. Дверь тогда приоткрыл этот плюгавый рыжеватый парень. Глаза были красные, как у наркомана. Он заикался и не мог ничего объяснить. Серега ожидал увидеть какой-то притон, думал, будет ситуация с изнасилованием, с наркоманами или перепившими подростками. Пришлось достать ствол и попросить отойти. Тот начал реветь, и осел на пол. Войдя, Сергей обнаружил картину, совершенно не ту, которую ожидал. Четверо других подростков стояли или сидели в комнате-студии этой небольшой квартирки. И труп. Убийства он не видел, но никто даже не пытался свалить вину на кого-то "ушедшего". Так что тут либо ревность, либо… Да не важно уже…
- Следствие разберется.
- Не разберется. – сообщил крупный снова. – Покойники не разбираются.

Никогда, Нигде

Оно осознавало Тьму. Тьма была сутью Всего, хотя ничего не было.
Оно вспоминало Силу. Сила была отражением Тьмы. Оно было слугою Тьмы.
Оно пыталось осознать себя. Кто оно такое? Трудно думать, когда ты Никогда.
Оно попыталось призвать Силу. Сила радостно откликнулась. Сила подчинялась слуге Тьмы.
Оно завопило всеми волнами души. Оно радо Силе. Сила убивала всех во имя Тьмы.
Оно приняло Силу. Оно приняло Тьму. Тьма дала Силу.
Оно вспомнило. Легко вспомнить, когда есть Сила. Оно вспомнило, что давно служит Тьме. Оно понимало, что значит «давно», хоть и Никогда.
Оно осознало себя. В себе нет Никогда. В себе нет Нигде. В себе есть Тьма.
Оно приняло Тьму. Тьма показала Куда. Тьма показала Когда. Тьма научила Как.
Оно открыло глаза. Он открыл глаза. Он держал Силу. Он служит Тьме.

17 августа, 21:15, Москва

Дина прошла в квартиру последней. Ее до сих пор трясло, и ноги подкашивались. Она даже не стала разуваться. Да и Валерка, хозяин хаты, даже не стал на это никому намекать. Она буквально упала в кресло и застыла в нем, сжав вцепившись ногтями в платье на коленях так, будто хотела порвать его.
- Этого не может быть. – вновь повторила Лиза. Господи, да заткнись уже! Всем понятно, что этого не может быть. Но было.
- Кто-то будет кофе? – спросил Валера. Его голос был спасением. Как и сама идея.
- Я буду. – сразу заявила она. Лучше уж отвлечься. Да и прохладно было на улице.
Больше никто ничего не сказал. Димка сидел на стуле у окна, и пялился то ли на хмурый закат, то ли на загорающиеся окна в доме напротив. Мас тихо включил телик на какой-то канал с мультфильмами, растекся в кресле, будто был тут хозяином, прикрыл глаза и пытался настукивать пальцами по подлокотникам. Хорошо, ткань не давала звука, а то это быстро стало бы раздражать. Дан ушел в туалет. Кстати, тоже надо бы заскочить.
Раздалось жужжание кофемашины. Мысль, что настоящий кофе это отлично, вклинилась в ее сознание где-то между другими - суетными и хаотическими.
Итак, тот мент восстал. Это было ключевым. Безголовое мертвое туловище встало, и, пока они все, визжа и матерясь убегали, подняло голову и прикрепило ее к шее. Что было дальше, она уже не видела. Они выскочили на людную улицу и бросились по ней со всех ног. Каким образом умудрились не потерять друг друга – просто чудо. Потом Валерка схватил ее за руку. «Ко мне бежим, тут недалеко!» - крикнул он. Димка покосился на него с недовольным лицом. Он явно не хотел идти к Валере, не очень его любил. Порой, ей казалось, что он невзлюбил того из-за нее, но ведь она никогда не давала Димке никакой надежды. Ну не в ее он вкусе. А Валера был классным. В общем, Дина тогда кивнула, никто возражать не пытался. И вот они здесь.
Из туалета под звук смываемой воды вышел Дан. Он натягивал футболку на мускулистое тело. Красив. Зачем вообще снимал ее? Явно же не душ принимал.
- Весь пропотел. – объяснил, смущаясь, парень, явно заметив взгляды. – Слушайте, нам лучше это уничтожить. – добавил он, уже встав в центре комнаты.
«Это» сейчас лежало в кармане у Маса. Тот открыл глаза.
- Не говори ерунды, нельзя такого делать. – возразил он. – Это же магия какая-то.
- Тем более. – стиснув зубы сказал Дан. Димка повернулся к нему, и кивнул. Вы все идиоты что ли?
- Нам нужно звонить в полицию. – сообщила она, и Лиза, сидящая рядом, вздрогнула. – Всё рассказать, и это письмо будет доказательством.
- Доказательством чего? – выкрикнул из кухонного закоулка Валера. Ну зачем ты споришь? Впрочем, уже вкусно несло кофейным ароматом. – Того, что мы убили мента магией, прочитав надпись в письме, а потом он ожил?
То, как он это сказал, слегка изменило ее мнение. Может, Валера и прав. Но что тогда делать? Этот демон найдет их. Даже если не здесь и не сейчас, но найдет. Они слишком много про него знают.
- Фриц найдет нас. – тихо сообщил Мас, передав ее мысли. – Нам нужно иметь защиту.
- Так она ведь не работает. – всхлипнула Лиза. – Отрежем ему голову вновь – он вновь ее напялит. Это сатана. Или киборг.
На миг наступила тишина. С кухни вышел Валера с двумя кружками, протянул одну Дине. Хороший американо, горячий. Она взглядом поблагодарила.
- Давайте посмотрим, что там еще есть. – предложил Димка. – Только вслух не будем читать.
- Не надо, не надо! – завопила Лиза, еще больше вжавшись в диван. Дина схватила ее за руку.
- Спокойно. – произнесла она, хотя сама дрожала. – Спокойно.
Мас аккуратно достал письмо. Никто ничего не сказал, лишь Дан сглотнул, сделал неловкое движение к креслу, но остановился. Видимо, испугался того, что может сделать Мас, если неправильно истолкует его попытку.
- Я… почитаю. – тихо пробормотал Мас.
Он развернул мятую бумагу. Дина только сейчас заметила, что та выглядит непривычно желтой. Старой. Дряхлой. Сколько лет этому письму? Какое-то время Мас бегал глазами по тексту, все замерли. Дина сидела, держа в руках кофе. Кружка стала нагревать руки, и она аккуратно встала и прошла к столу. Сделала глоток, и поставила кружку на стол.
- Есть чего попить прохладного? – неожиданно спросил Димка. Разряжает обстановку.
- В холодильнике кола. – кивнул Валера. – Стаканы на полке. Есть чипсы, если кто хочет перекусить. Но это всё, я не планировал тут питаться.
Да, квартиру ему купили родители, он поступил в высшую школу экономики, и это был подарок, чтобы недалеко ездить на учебу. Немногим так везло, как ему. При этом, будучи парнем из богатой семьи, Валерка не был снобом, не кичился деньгами, и в школьной столовой ел то же, что и все они.
Димка прошел на кухню, стал там шуршать и греметь. Вернулся с парой пачек чипсов, парой стаканов и двухлитровой бутылкой настоящей кока-колы. Даже не грузинской или казахской. Почему мозг подмечает такие детали? Глупости же. Возможно потому, что не хотел думать о том, что сейчас творится в голове Маса, что он там читает.
Под громкий хруст чипсов, Мас наконец вздохнул и аккуратно сложил бумагу, но убирать не стал, продолжил держать в руках.
- Ну что? – спросил Дан.
- Там около двадцати фраз, все русскими буквами, но ни одного знакомого слова. – сообщил Мас.
- Всё это – разные заклинания. – сказал очевидное Валера.
- Но мы не знаем, что они делают. И не узнаем, потому что это смертельно опасно. – ответил Дан, проходя к столу, и наливая себе колы.
- Лучше уничтожить. Сжечь. – сухо сказал Димка, и вновь захрустел чипсами.
- Дай мне почитать. Уничтожать не буду. – неожиданно даже для самой себя, попросила Дина, оставив кружку с кофе, и подойдя к креслу.
Мас посмотрел на всех. Дина тоже. У Валеры был спокойно-равнодушный взгляд. Лиза вытаращила глаза от страха, Дан смотрел с надеждой, видимо на то, что она лжет и просто порвет бумагу, а Димка с волнением. Хотела бы она, чтобы такой взгляд был у Валерки.
- Когда я прочла вслух, это… убило его. – икнув, сказала Лиза. – Не произноси вслух, ты нас убьешь.
- И не собираюсь. – серьезно улыбнулась Дина. – Мас, дай глянуть. Хочу понять, на что это похоже.
Тот пожал плечами и протянул ей письмо.
Дина, уже с чуть меньшей решительностью, взяла его, развернула, и подошла ближе к торшеру.
«-- Ин номине пассионум мартирис эт ин глориям торменторум эйус, эрипе эум э вита мортали.
-- Инкуте метум, инкуте террорем, инкуте инсомниум дирум; пациенс верос долорес экспериатур.
-- Сере дискордиам, номине спиритуум тенебрарум; сургат фратер адверсус фратрем, сургат патер адверсус филиум; анимэ одио имплеантур»… - дальше она уже не читала, мозг кипел от сложных фраз.
Как Лиза вообще смогла так четко произнести это вслух? Она прочитала тогда первую из списка, этого момента ей не забыть. Значит, это - цельное заклинание. Цельное, смертельное. Другие могли быть наоборот - заклинаниями бессмертия, или излечения. Кто его знает, что они значат? Понять их не экспериментируя, видимо, невозможно. Но и рисковать тоже нельзя. Она еще раз окинула взглядом ребят. Все смотрели на нее. Блин. Это на самом деле она во всем виновата. Это она замесила эту кашу. Фриц наехал на Димку, потом ударил Валеру, ударил Димку. Она была зла на него, но именно она послала его, когда он уже был готов оставить их в покое. Ну какая же ты дура, Дина. Зачем ты это сделала? Из-за Валеры? Тебе стало обидно, что Фриц его ударил? А теперь тот ищет их, чувствует их. Ты дура, Дина.
Она попробовала снова прочесть первую фразу, вспоминая, как у Фрица отлетела голова, и от страха потерла шею. Потерла, и почувствовала, как голова падает на пол.
Странно, она не почувствовала боли. Лишь увидела кувырок мира вокруг и прекратила ощущать свое тело. В мыслях царил хаос. Так и умирают от отрезания головы?
Ее уши уловили дикий визг Лизы и крики парней. Подруга подбежала и схватила ее голову. Она почувствовала, как прохладные пальцы девушки сжимают то, что от нее осталось. Лиза вопила, будто умирала она. Дина хотела что-то сказать, но не могла – легких у нее уже не было. И взгляд стал наполняться чернотой. Она умирала. Понимала это, но умирала. Что она могла? Шевелить глазами, менять мимику лица. Она стала двигать зрачками, попыталась улыбнуться, и Лиза, прокричав «Она живая!», отпустила ее голову. Пока Дина, упав на пол, катилась по жесткому настилу из натурального массива дуба, ее успела посетить мысль, что это всё равно больно. Остановившись, она увидела лицо Димки. Его рыжие, путанные волосы, его глаза в слезах, его рот, перепачканный чипсами. Как глупо умереть, увидев напоследок грязные губы нелюбимого ею мужчины, почуяв в его дыхании запахи пережженного в масле картофеля и колы. Как глупо.

17 августа, 20:00, Москва

То, что в Москве остались такие «бесхозные» складские помещения могло бы показаться невероятным. Но сейчас это выглядело не таким важным. Они забежали за угол, увидели открытую дверь за лесенкой в подвал, и дружно, не сговариваясь, юркнули в нее.
- Закрой дверь! – крикнул Валера Масу, который забежал последним, затолкав Дину, замешкавшуюся, видимо, не решающуюся войти в незнакомое место.
Валерка молодец. Быстро принимает верные решения. Лиза огляделась. В помещении почти не было света, лишь тусклое вечернее небо серело в зарешеченном пыльном оконце возле потолка. Помещение было большое и сырое. Воздух вонял мочой и грязью. Казалось бы, наверху магазины, рестораны, жилые элитные квартиры. А здесь, отделенный всего лишь бетонной плитой, был свой мир – мир бомжей или гастарбайтеров, мир грязи, нищеты и тяжелого труда.
В полумраке были видны арочные облупившиеся кирпичные своды-колонны, на которые опирался потолок, груды отсыревших, судя по запаху, палет, лужи, несколько громоздких куч из мешков – то ли с цементом, то ли с песком, черт их поймет.
- Он заметил, куда мы вошли? – раздался справа взволнованный голос Димки. Хотелось бы думать, что нет.
- Вроде нет. – неуверенно сказал Мас. – Я его не видел, когда закрывал дверь.
Хотелось выдохнуть. Что это за чудовище такое? Откуда в Москве такие люди? Еще этот наезд, мол, вы тут закладку ищете! Да никто из них не потреблял! А эти глаза… будто бы ты встретила самого дьявола. В них была беспощадная злость и безграничная тьма. Настоящий оборотень в погонах. Хотелось выдохнуть. Но ощущения, что всё закончено, не было и в помине.
- Давайте, на всякий случай, спрячемся тут. – предложил тихо Валера, - Если он даже войдет, то, может, искать не станет? Увидит, что тихо и пусто, и уйдет.
Логично звучало. Может Фриц не будет преследовать их так яростно. В конце концов, они ведь ничего не сделали. Ну послали его на три буквы, и что? Впрочем, такой вполне мог подсыпать что угодно, мог утащить их в отделение. И что тогда?
- Чего он вообще к нам привязался, а? – проныла Дина. Видимо, этот вопрос волновал всех, но никто не стал ничего отвечать. Ответов толком не было. Единственное, что можно было бы сказать, так это задать ей встречный вопрос: зачем она послала Фрица, когда он уже уходил?
- Да кто его знает. – отмахнулся Дан. Его мощный силуэт выделялся позади, ближе к окну. – Давайте как Валера предложил, по углам отсидимся. Через полчасика он уже уйдет, тогда и выйдем отсюда.
Спорить никто не стал. Лиза пошла вслед за Масом. Забавная у Макса кличка. Когда-то, с ее подачи, его стали называть Максиком-Масиком, но он сказал, что он не ребенок, чтобы его звали Максиком, и тогда он быстро приобрел погоняло Макс-Мас, которое быстро сократилось просто до Маса. Сейчас Макс, чертыхаясь, но не решаясь включить фонарик, шел вглубь подвала. Лиза тихо вышагивала за ним, молясь, чтобы в подвале не было крыс. Она была уверена, что завизжит, и выдаст и себя и друзей. Ага, Мас потянул ее за руку в какой-то совсем темный угол за мешками. Оттуда воняло особо знатно. Но лучше уж так. Он уселся на корточки, и Лиза с мыслью о том, что помимо крысы тут можно наступить и на что-то склизкое, аккуратно подобрав юбку платья, присела рядом. Ни одного объекта, к которому можно было бы прикоснуться одеждой, тут точно не было.
Тихо капала вода. Откуда-то доносилось эхо чьего-то шепота, кажется Валеры. «Тихо» - зашипел Мас, и шепот утих. Они здесь уже вечность. Ноги затекли. Лизе казалось, что она вся провоняла насквозь. Мысль о том, чтобы сесть на мешок с цементом, казалась всё привлекательнее – всё равно эту одежду в лучшем случае надо сдавать в химчистку.
Раздался скрип двери. О нет. Она зажала себе рот рукой, чтобы не заорать. Он пришел. Он пришел.
Чьи-то шаги, потом легкий матерок, словно мужчина, а по голосу это был мужчина, споткнулся, и вступил в лужу. Появился свет. Яркий, но не бьющий далеко – типичный фонарик с телефона. Всё, конец. Это точно он. Если бы вошел кто-то, кто причастен к данному подвалу, он бы либо включил свет, либо имел с собой фонарь посолиднее.
- Эй. Вы ведь здесь. – раздался, многократно разносимый эхом по сырому помещению, голос Фрица. Лиза задрожала, и почувствовала, что Мас, сидящий рядом, нервно сглотнул.
- Выходите, обещаю вам, вы не умрете. – эти слова еще больше уверили ее в том, что выходить не стоит. Какой полицейский станет такое говорить?
Что-то зашуршало вдали слева от нее. Видимо, кто-то из ее друзей решил куда-то переползти.
- Ааа! Слышу, слышу, мелюзга. – голос Фрица стал наполнен какой-то восторженной ненавистью. – Куда вы собрались, а? Вы понимаете, что я знаю, где вы? Я вас чувствую, ощущаю. Вы рядом. Я почувствовал, когда вы остановились, вы не могли далеко уйти. А, значит, вы здесь.
Типичный злодей и псих. Сам с собой разговаривает, что-то пытается втолковать. Но мысль о том, что мент их «чувствует» пугала до чертиков.
Фриц куда-то шел, шевеля фонариком, подсвечивая разные уголки. Скоро он может заглянуть и сюда.
- Что делать? – максимально тихо шепнула она Масу. Тот лишь крепко сжал ее руку.
- Когда придет время – сразу беги… - через полминуты шепнул он в ответ. Когда придет время? Как понять?
Фриц был уже близко.
- Я вас слышу, сосунки. И чувствую, чем ближе – тем отчетливее. – продолжал, усмехаясь, говорить маньяк. - И я вас обманул, когда говорил, что вы не умрете. Согласитесь, отличное место, чтобы умереть!
Он смеялся. Страшно смеялся, словно смеялся дьявол. Он был уже слишком близко. Неожиданно, Мас отпустил ее руку, и рванул вперед. Она услышала удар, и звук падения.
- Бегите! – заорал Мас.
- Сволочь! – крикнул Фриц. Судя по звуку, он лежал на полу. Мас, вероятно, налетел на него, и опрокинул.
Боже, он рискнул собой ради их всех. Вот оно, время. Время пришло. Лиза вскочила и побежала. Она видела тусклое окошко, но между ней и окошком был фонарик Фрица. Тот смотрел прямо на нее. О нет. О нет, нет, нет.
Внезапно, последовав примеру друга, на Фрица налетел Дан. Тот был, казалось, крупнее мента, хотя, это могло быть обманчивым эффектом. Он не стал бить, а просто толкнул, от чего Фриц отлетел в сторону – он, видимо, уже ожидал подобной наглости, и второй раз падать не был готов. Однако, он уронил телефон, потом переключился на Дана, рванул за ним, быстро исчезнув из лучей валяющегося фонарика. Лиза, вся дрожа, бросилась в сторону выхода, но, вдруг, по пути, рядом со светящимся телефоном мента, она что-то почувствовала. Что-то, что нужно было взять. Почему - она и сама не понимала. Она остановилась, схватила телефон и пошарила светом по полу. Бумажник и письмо. Явно выпали из карманов Фрица, когда он упал, или когда отлетел от удара Дана. Проигнорировав кошелек, она схватила конверт. Мятый и грязный, не заклеенный, он был притягателен. Так она не хотела ничего в жизни. Она и сама не понимала, чем именно. Это явно что-то важное, раз такая скотина это носит. Суетливо, слегка порвав конверт, она извлекла бумагу, сложенную втрое, развернула ее и навела на нее фонарик.
- Стой! – она услышала голос Фрица, и почувствовала, что он смотрит на нее. – Не читай. Не читай!
- Ты скотина! – сказала она.
- Не читай. – он сделал шаг в ее сторону. Был он не очень далеко. Но она почувствовала, что нашла какую-то тайну, тайну этого демона в обличии полицейского. И эта бумага, этот текст, который выглядел как ересь, манил ее. Он казался непонятным, но читаемым. Русские буквы, образующие неизвестные слова.
- Не читать что? Это? – она посмотрела на текст. На нее налетела какая-то волна решительности и смелости. – Пошел ты, Фриц! «Ин номине пассионум мартирис»… - начала читать Лиза.
- Неееет! – заорал мент и побежал к ней. Но по пути он споткнулся и упал. Пока он вставал, она продолжала читать:
- «…эт ин глориям торменторум эйус, эрипе эум э вита мортали!» - торжествующе закончила Лиза.
В эту секунду ей стало страшно, вся решительность улетучилась, и она осознала, что Фриц с яростными глазами уже в какой-то паре шагов от нее. Она вскочила, не понимая, зачем она потратила время на чтение, вместо того чтобы убегать. Но тут на лице Фрица появилась гримаса ужаса, он резко остановился на месте, а потом его голова скатилась с плеч, и демон медленно осел на пол.
Лиза завизжала. Она поняла, что сейчас упадет. Схватиться не за что! Что это было? Что это было? Подбежал Мас, подхватил ее, и она на миг потеряла сознание.
Очнувшись, Лиза поняла, что ее держат Мас и Дан. Бумаги в ее руках больше не было.
- Не читайте это. Не читайте. – пролепетала она.
- Я убрал, убрал. – сказал Мас. Она кивнула, а потом попробовала наклонить лицо и посмотреть на тело.
- Не смотри. – попросил ее Дан. Она снова согласилась кивком головы.
- Нам надо валить. – дерганным голосом произнес Димка. – Мы его не трогали. Я телефон его кинул в лужу, отпечатки смоются… я думаю.
Дурашка. Тут полно их отпечатков. Да и камеры везде, в полиции увидят, что они заходили в подвал, и выходили. Им крышка, они… она… как-то убила мента. Какой-то магией.
- Ребята… - простонала Дина. – Он…
- Твою мать! – заорал Димка, - Валим, валим!
Лиза повернула голову и в полутьме увидела, что Фриц пытается встать! Без головы.
Она чуть не потеряла сознание снова. Но Мас и Дан потащили ее к выходу. В темноте они умудрили не уронить ее, не споткнуться, и очень быстро добежали до двери.
Она обернулась. Мент рыскал по полу. Искал свою голову?!?
Уличный свет слегка осветил помещение, и в этом свете она увидела злые, красные глаза Фрица на его голове, лежащей в луже. Он смотрел прямо на нее. Тьма смотрела прямо на нее. Фриц поднял голову и надел ее обратно на шею.

Никогда, Нигде

Оно осознавало Тьму. Тьма была сутью Всего, хотя ничего не было.
Оно вспоминало Силу. Сила была отражением Тьмы. Оно было слугою Тьмы.
Оно пыталось осознать себя. Кто оно такое? Трудно думать, когда ты Никогда.
Оно попыталось призвать Силу. Сила радостно откликнулась. Сила подчинялась слуге Тьмы.
Оно завопило всеми волнами души. Оно не хотело Силу. Сила убивала всех во имя Тьмы.
Оно отринуло Силу. Сила сковала душу. Трудно понять, как можно сковать Нигде.
Оно боролось. Невозможно побороть Тьму. Невозможно принять Тьму.
Оно искало. Трудно искать в Нигде. Нигде нет ничего. Как найти? Что найти? Ничего не существует.
Оно стало искать внутри себя. Оно существует. Оно может найти внутри себя. Трудно понять смысл «стало» Никогда.
Оно осознало, что было не только Нигде. Трудно осознать смысл «было» Никогда.
Оно осознало противоположность Тьмы. Противоположность Тьмы оно назвало Светом.
Оно нашло Свет в себе. В себе нет Нигде, в себе есть Свет.
Оно схватило Свет. Свет радостно откликнулся. Свет не Нигде. Свет не Никогда.
Оно показало Свет Силе. Сила отпрянула. Сила вжалась в Тьму. Сила… боялась?
Оно стало Светить всеми волнами души. Тьма стала не Нигде, не Никогда. Тьма стала… жалкой?
Оно осознало Смысл. Оно осознало Когда. Оно осознало Где.
Оно подчинило Силу. Сила не служит Тьме. Сила служит Свету.
Оно отбросило Тьму. Свет показал Куда. Свет показал Когда. Свет научил Как.
Оно открыло глаза. Она открыла глаза. Она держала Силу. Она победила Тьму.

17 августа, 19:00, Москва

Они вышли из кофейни. Валера что-то шептал на ухо Дине, держа в руках свой недопитый стакан кофе. Димка злился и плелся рядом с Данилой. Данила был его двоюродным братом, и сейчас он ненавидел себя за то, что привел его в свою компанию. Тогда это казалось классной идеей – он, Димка, был самым мелким в классе, а Данила – сильный, мужественный. Мужик, можно сказать. Его перестали дразнить, но не потому, что боялись «Дана», как кузен просил его называть, а потому, что видели, как тот его, Диму, уважает. Данила всем говорил, что Димка очень умный, очень ответственный. Это льстило, и он понадеялся, что Дина станет обращать на него больше внимания. У нее никого не было, а в их компании Лиза вроде предпочитала Маса, и тот ей подавал какие-то неловкие, но милые знаки – все знали, как Максим чувственно ухаживает, какой он внимательный. Масик, что говорить.
Димка не был масиком, но он надеялся, что Дина поймет, осознает, что они – идеальная пара. За то, что Данила «отобьет» ее, он не боялся – кузен знал, что Димка влюблен в девушку, и не встал бы между ними. Он и правда его уважал, да и, по правде говоря, у него была своя пассия, красотка Светка, правда еще на год младше. Данила не решался активно ухаживать, как он говорил, боялся, что дойдет до чего-то «такого» раньше разрешенного возраста. Димка не боялся. Он мечтал, что у него с Диной дойдет и до «такого», и до серьезных отношений. Он любил ее уже лет пять. Но всё испортилось, когда, как-то раз, Данила пришел на их дружескую встречу с Валерой. «Это Валера, мой одноклассник! Никто ведь не против, если он позависает с нами?» - сказал он тогда. А потом раз десять извинялся перед Димкой за то, что этот одноклассник влюбил в себя Дину. Говорил, что пытался убедить Валеру оставить ее, и тот, откровенно говоря, особо не напирал. Но выбор был за девушкой, как и всегда в этой жизни. И Дина этот выбор, кажется, сделала, так и не узнав о его чувствах.
- Куда идем? – спросила Лиза.
Валера отвлекся от своей болтовни на ухо его любимой.
- Тут есть классный двор, пять минут. Там есть беседка, считай что лонж. Обычно там тихо. – сказал он.
Тихо, блин. Тебе бы лишь бы вытащить Дину туда, где тихо. Но все согласились. Слишком уж быстро Валера, этот умный и симпатичный высокий парень, стал негласным лидером в группе, в которую он пришел последним. До прихода Данилы, лидером был Мас, а Дима был его другом. Возможно, это Мас таскал его за собой, чтобы Лиза, которая так же таскала за собой подругу – Дину, не чувствовала себя глупо. Данила и Валера закончили школу, кузен пойдет учиться в институт нефти и газа, а Валерка поступил в крутейший ВУЗ. И даже, вроде, по его рассказам, не в один. А они вчетвером, ядро компашки, были на год младше, только перешли в последний класс. Конечно же, Валера, такой умный, такой учтивый, блин, стал лидером. Спасибо, Данила. Хотя, если кого в этом и винить, то только себя. Дурак ты, Дима. Сам отдал свою любовь.
Они прошли через арку, за ней были ворота с калиткой.
- Семь три четыре. – сказал Валера. Откуда он знал код? А, какая разница-то?
Мас набрал, и калитка, запищав, отворилась. Вошли во двор. Людей было немного, пара мамаш с колясками, какой-то мужик с двумя собаками.
- Только не шумим! – попросил Валера. Даже просит так, что кажется, будто командует.
Он указал на череду беседок - связанных деревянных конструкций, которые были окружены кустами и высокими деревьями. Красиво, правда. В одной беседке сидела парочка, но лет по тридцать, не школота, как они сами. В другой устроился с пивком какой-то скуф. Он что-то листал в мобиле, сидя в наушниках с большими амбушюрами. Третья была пустой.
- Вот там зависнем. – сказал Валера, и они прошли в беседку. В ней были скамейки и столик между ними, деревянная решетка, увитая плющом, отделала ее от других беседок и тротуара. Потолок был наполовину сплошной, а наполовину – решетка из бруса. Из решетки свисала цепь, на которой было подвешено плетеное кресло, правда, очевидно, пластиковое. На столбах были розетки зарядок. Над столом была подвешена бледная лампа.
Они быстро уселись. Дан прыгнул в кресло. Спасибо, а то не дай бог в него бы заскочила Дина – тогда и Валера втиснулся бы рядом. В итоге остальные уселись вокруг стола. Дима вытащил провод зарядки, и воткнул телефон. Оставалось уже процентов пятнадцать заряда, так что это весьма кстати.
- Ну что, может в настолку? – спросил Мас. – У меня есть на мобиле, поставьте приложуху.
Он стал показывать всем что ставить. У Димы уже была установлена, хотя настроения не было. Простая игра на угадывание того, кто ты. Надо было зайти на один сервер и стартовать, после чего всем приходило на телефон кто остальные игроки, а кто ты – надо было угадывать с помощью вопросов. Игра тупая, но, в целом, лучше уж так, чем просто тупить и болтать парочками. В этом раскладе Дима остался бы за столом один на один со своими фрустрациями.
В общем, они стали играть. Даже Дан, сидя в кресле. Выбрали режим «случайные персонажи», без тематики, это самое сложное. Дима видел, что кузен – пингвин, Дина была ложкой, Лиза – нобелевской премией, Масу выпало быть молочным зубом, а Валера, что ему весьма шло, был Распутиным. О да, карма.
Они начали играть, и даже не заметили, как слегка расшумелись. В какой-то момент им даже сделал замечание скуф из соседней беседки, и пингвин, к этому моменту уже угадавший, кто он, вскочил, и изобразил соответствующую походку, чем рассмешил всю компанию. Но громкость сбавили, к вящей радости гуляющих мамаш.
- Так я выходит человек, у меня есть плащ, и я – англичанин… - лениво рассуждал вслух Дима. – Может я – Шерлок Холмс?
- Нееет! – воскликнул Мас, - Скорее, наоборот!
- Мориарти, что ли? – попробовал он снова.
- Ну нет, - выдал Валера, - Принцип тот же, но не знаком с Холмсом.
Принцип тот же… Преступник что ли? А каких преступников-англичан в плаще он знает?
- Так, но век тот же, девятнадцатый? – уточнил он.
- Агааа! – радостно воскликнула Лиза.
Неужели… да ну нет! Тогда Валера-Распутин будет не так подло выглядеть. Но, игра – есть игра…
- Я – Джек Потрошитель? – неуверенно скорчив рожу, спросил он.
- Он самый! Красава! – подтвердил Данила.
- Злобный маньяк пришел за нашими девушками! – улыбнулся Валера. Вот сволочь…
- Да ну вас… - пробормотал Дима, и встал, - Пойду, пройдусь.
Он вышел из беседки, слыша позади слова Дины: «Обиделся что ли? А на что?». Да ты не поймешь. Даже не осознала, что твой парень сравнил тебя с проституткой - все же знают, за кем приходил потрошитель… Он отошел подальше, и облокотился спиной на фонарь, который уже был включен. Богатый двор. Красивый. А он – маньяк, который в этой компании мешает счастью Дины. Ну как она могла выбрать не его? Хотя, он понимал, как. От огорчения за всё вместе взятое, он присел на корточки, и уставился в землю.
- Закладку ищешь? – неприятный мужской голос вывел его из внутреннего оцепенения.
Дима поднял глаза, и увидел рослого полицейского, с щетиной и черными глазами. Тот был в форме, но как читать знаки отличия, Дима не знал.
- Какую закладку? – он возмутился. То он – маньяк, то – наркоман? Все с ума посходили? – Мы тут играем.
- Давайте, валите отсюда. – полицейский собрался уходить.
- Сам вали, у нас свободная страна. – пробубнил Дима, но тот, кажется, услышал, и обернулся.
- Слушай, сопляк. – негромко сказал он, подойдя ближе, - Я тут по делу. По важному. Не по твою душу. Но могу и на тебя время найти.
Дима услышал в его голосе что-то такое, что понял: и правда, может. Но он был зол. Взвинчен. Расстроен.
- И что ты мне сделаешь, а?
Тот собирался ответить, но у него заработала рация.
- Фриц, отбой. Его нашли в офисе. Дом не проверяй. – сообщил голос сквозь помехи.
«Фриц» поднял прибор, и, с грязной улыбкой глядя в глаза Диме, произнес:
- Дознание проведете, или подъехать?
- Тебе доверять? – в рации раздался смех, - Ты что, он нам живым нужен.
- Как знаешь. Потом всё равно позовете. – ответил полицейский, и повесил замолчавшую рацию обратно на пояс.
Дима сглотнул. Он уже пожалел, что что-то ответил менту.
- Ну что, сопля, у меня выдалась свободная минута. – сообщил Фриц, - И я очень огорчен, что мне не довелось сегодня пострелять.
- Ты… Вы… псих что ли? – услышал Дима голос Данилы, и, обернувшись, увидел кузена, стоящего метрах в десяти.
- О, подкрепление подкатило! – обрадовался Фриц, но в голосе сквозили и какие-то жесткие, темные нотки. – Неужели это оскорбление сотрудника при исполнении? Ночка в кутузке устроит, пацанва?
- Мы уйдем, уйдем. – резко сказал Дима. – Данил, пойдем.
Он сделал попытку отойти, но мент перекрыл ему путь.
- Ты что, сопля, решил, что я – чмо, и можно уйти без извинений? – с ненавистью в голосе сказал он, - Ну-ка быстро на колени и проси прощения у дяди полицейского.
Такого Димка даже не ожидал. На колени?
- Офицер, вы чего? – раздался голос Валеры. Блин, ты-то не встревай. Только хуже будет!
Дима повернул голову и увидел всю компанию, смотрящую с непониманием.
- Димка, чего он до тебя докопался? – продолжил Валера, - Я сейчас позвоню адвокату, без понятых нельзя людей задерживать.
Ой-ой. Что сейчас будет.
Фриц повернулся, подошел к Валере, и слегка ударил того в бок. Слегка. Но Валера согнулся. В других обстоятельствах это могло бы Диму порадовать, но точно не сейчас.
- Вот тебе адвокат, сосунок. – сообщил Фриц, хватая Валеру за шиворот, - В следующий раз буду бить в участке. И не так мягко.
- Тут камеры. – сказала Дина. Ее голос дрожал, - Вам крышка за такое.
- Сучка! Я убивал людей на войне. И не на одной. – вспылил Фриц, но всё же отпустил Валеру, - Думаешь, меня можно испугать?
- Мы не хотели вас пугать. Мы просто хотим уйти. – сказала Лиза.
- Тогда какого дьявола вы себе позволяете так разговаривать с представителем власти при исполнении? – разошелся Фриц.
Тут из других беседок вышли та тридцатилетняя парочка и скуф, снявший наушники. Фриц заметил это, и слегка успокоился.
- Валите отсюда, и чтоб я больше вас в этом дворе не видел. А то найду у вас наркоту. Вот уверен, что найду. – его слова были не бравадой. Дима был уверен, что найдет. Несмотря на то, что никто из их компании ничем подобным не увлекался. Но этот – найдет.
Фриц подошел к нему поближе, посмотрел в лицо своими бездонными темными глазами.
- Сопля. – сказал он, и отвесил затрещину. Блин, больно. До слез обидно.
Мент пошел в сторону другого выхода из двора.
- Пойдем отсюда. – хмуро сказал Данила, подойдя ближе, и смотря Диме в глаза. – Больно?
- Ерунда. – попытался улыбнуться он. – Это слабак, а не мент.
Они пошли в сторону выхода. Расстояние между ними и мерзким полицаем увеличивалось.
- Его по рации Фрицем назвали. – сообщил Дима всем, - Ему там не дали допрос провести, чтобы он не убил кого-то.
- Да это их шутки такие. – отмахнулся Мас, но голос не звучал уверено.
- Он мудак, и всё тут. Слабак. – сказала Дина, - Такие, как он только и могут, что детей пугать.
Они открыли калитку, и тут Дина повернулась и крикнула:
- Пошел на…
Что-то внутри Димы вздрогнуло. Ну зачем ты так, Дина? Зачем?
Он обернулся, и увидел, что Фриц смотрит на них. Его лицо было мертвецки бледным, злобным. А глаза… глаза были красными, а не черными.
- Бежим, бежим! – завопил Мас, и они, расталкивая друг друга, рванули сквозь калитку.
- Стоять! – услышал он позади. И в голосе слышался вой сатаны.
- Это не человек. Это – дьявол. – пробормотал он на бегу, но, кажется, все его услышали.

03 января 1943 года, Сталинград

Фриц Циммер сидел среди развалин здания. Он был ранен, и, хотя ранение и было пустячным, он понимал, что скоро умрет. Или попадет в плен, и умрет там. Прорыва не будет. К новому году все это стали понимать. Помощь не придет. Манштейн был разгромлен. Блокада только усилилась. Продукты и медикаменты уже не поставлялись. В ставке Паулюса царило смятение. Это все чувствовали. Над головами грохотали взрывы – артиллерия красных била без прицела, снарядов не щадили. Кажется, они уже были готовы сравнять с землей остатки города – то, чего не сделали немецкие бомбы и пушки, когда брали его летом. В воздухе сновали, чувствуя себя хозяевами неба, русские самолеты – их пилоты, высматривая точки, сбрасывали бомбы, нанося ущерб всякий раз, как только кто-то пытался вылезти и попытаться отбить хоть один дом. Их, элиту Вермахта, уничтожали как тараканов, как крыс.
Циммер знал, что его служба в СС не останется незамеченной. Попади он в плен – его сдадут свои. Под пытками кто угодно сдаст. Да некоторые и без пыток, а с радостью, будучи готовыми служить новым хозяевам. Поменяют на корку хлеба. О, хлеб. Как давно его не было. Он исхудал. Он скоро умрет.
Бомба или снаряд, взрыв совсем рядом, Фриц запоздало заткнул уши, но, ему показалось, что из них пошла кровь. Он скоро умрет. Куда попадание? Он опрометчиво высунулся, и сразу пожалел – пулеметная очередь прострочила так близко, что чуть не снесла ему голову. Он скоро умрет. Какого дьявола фельдмаршал отправил персонал СС в окопы? Да, не хватало людей. Но форма СС была для красных как… как красная тряпка для быка. А другой формы было не достать. Они и так кутались во что попало, чтобы спастись от мороза, от снега, от пронизывающего ветра и дикого холода. Он скоро умрет.
Вот черт. Похоже, накрыло бункер, где сидел его начальник, штандартенфюрер Карл Грос. Сука, грелся там в тепле. Но тебя вычислили. Почему-то это даже немного радовало. Карма. И он скоро умрет. Тоже карма. Русские не простят ему смертей. А он их немало принес. Он любил убивать. Смерть была свободой. А жизнь – рабством. Он дарил рабам свободу. Большего они не вправе были желать. Но и он скоро умрет.
Циммер пополз к разбитому бункеру. Пули свистели, снаряды рвались. Вот один труп. Вот другой труп. Ему всё равно. Плевать. Он скоро умрет. От пули, от снаряда, от холода, от голода, от пыток. Какая разница? Ага, вот и дыра в бункер. Дыра знатная. Снаряд – убийца бункеров, а значит русские подкатили большие пушки. Будут утюжить сильнее. Нигде не скроешься. Тут стальные листы нужны вместе с бетоном, а не кирпичные полуподвалы, переоборудованные за неимением лучшего.
Он заполз в дыру. Карл Грос лежал у дальней стенки – его отбросило взрывом. Голову расплющило камнем, тело разорвало пополам, и кишки валялись прямо на кирпичной крошке. И он скоро умрет. Тепло в бункере еще осталось, и он подумал, что снаряд дважды в одну воронку не падает, можно тут отсидеться, греясь от стен, и сжигая никому уже не нужные бумаги СС при пятой армии.
Он начал жечь. Руки слегка согревались. За дырой рвались снаряды и что-то кричали русские, наступающие волнами. Их не сдержать. Скоро пойдут танки. Надо бежать, надо прятаться. Но нет, не выйдет. Он скоро умрет. Но пока что можно жечь бумаги. Он кидал документы один за одним в огонь, и смеялся, читая названия дел и папок. Дьявол, для чего они потратили столько бумаги? Какой смысл в этом был?
Фриц был контрразведчиком, он превосходно говорил по-русски, знал этих коммуняк как свои пять пальцев. Он сам столько бумаг заполнил, столько людей убил. И он тоже скоро умрет. Он смеялся, а огонь горел. Ровно, спокойно – много хороших бумаг, мало ветра. Рукам тепло, даже лицо стало покалывать – признак, что возвращается чувствительность кожи. О, да у него обморожение. Он скоро умрет!
Что это? Его словно потянуло к какой-то папке. Черной. Без букв. Без шнурков. Без номера. Плотная, обтянутая кожей, папка, валялась под кучей бумаг. Что это такое? Он раскрыл ее, и, почему-то, не стал бросать в огонь содержимое. Не стал, хотя надо было. Что-то заставило его прочесть.
Он долго читал. Всё на немецком, всё о Тьме. Что за Тьма – он не понимал, но это были старые документы и новые записи Гроса – он знал его почерк. При свете костерка, куда он продолжал подбрасывать другие бумажки, Фриц узнал, что Карл – служитель Тьмы. И что он – бессмертный. Но бессмертный погиб. Видимо, русские снаряды убивают даже бессмертных. Ему стало смешно. Все умирают. Бессмертные умирают. И он умрет. Но некоторые документы Гроса были датированы 1880-1890 годами. Он не мог тогда жить. Но, видимо, жил. Бумага была старая, пожелтевшая. Несовременная бумага. А еще он увидел конверт. Почти распавшийся, а внутри лист, сложенный втрое. Циммер достал лист. Немецкие буквы, но явно латынь. О, дьявол, что же там было написано! Он читал, и читал. А потом понял, что умер.

04 января 1943 года, Сталинград

Фриц Циммер очнулся. Он понял, что его голова лежит отдельно от тела, которое валяется совсем близко. Было неприятно. Он пошевелил руками, и ужаснулся, нащупав голову. А потом вспомнил, кому он теперь служит, и улыбнулся. Рассмеяться он не мог – у него не было легких. Но он взял голову и поставил ее на место. И тут же почувствовал себя живым.
- Вот это дела. – сказал он сам себе, скорее для того, чтобы убедиться, что он и правда жив.
Потом посмотрел вокруг. Явно прошло много времени. Бой уже откатился дальше. Он в тылу? Ну что ж, когда Циммер умер, он перестал быть интересным для красных. Возможно, его и нашли. Увидели обезглавленное тело, и прошли дальше, бросив этот разбитый, полный трупов бункер. Он в тылу. И он больше не умрет. Даже если умрет. Теперь он – бессмертный, и он служит Тьме. У него была Сила. Стоп! Где письмо? Где бумага?
Конверта не было, но лист бумаги он нашел – он сам на него упал, когда умирал. Фриц сложил лист, разгладил его, и положил за пазуху. Нужно беречь. Остальных бумаг Гроса не было. Они сгорели. Как он сам-то не сгорел? Сила Тьмы. Он стал выползать из бункера. Он стал сильнее. Он стал смелее. У самой дыры, снаружи, валялся труп красного. В сапогах, в форме, но с дырой в боку. Был подстрелен при штурме их позиций, умер от потери крови, упав здесь и сломав ногу. Нога была реально загнута не в ту сторону. А еще этот мертвяк был чем-то похож на самого Фрица.
Это – хорошая находка. Фриц стал раздевать русского. Он наденет его форму. Прибьется к красным. Возьмет чужое имя, забыв на некоторый срок свою фамилию. Он – хороший контрразведчик Вермахта, станет отличным разведчиком Тьмы. Будет ее проводником. Чем плохо быть проводником Тьмы в России? Она и так темная страна. Тут он разгуляется получше, чем в Германии. Тем более, ему что-то подсказывало, что Германии конец. Что ж, здравствуй новая жизнь. Теперь он – Семен Федорчук из Харькова. На время. Когда-нибудь он снова станет Циммером, хотя какая разница, под каким именем убивать во имя Тьмы?

17 августа, 22:15, Москва

Дина поняла, почему она умерла. Она получила Силы Тьмы, но дело было не в том, вслух или не вслух читается заклинание. Когда его читала Лиза – она была зла на Фрица, и Тьма обратила Силу на своего же слугу. Неважно было, кто цель, ведь Тьме нет разницы. Когда заклинания читал Мас, он хотел расслабиться, скорее смотря на это как исследователь. Тьма не дала ему Силы, потому что он никого не ненавидел. Когда она сама взялась читать, она была зла на себя. И Тьма дала ей силы побороть того, кого она, Дина, подсознательно ругала, критиковала. Для Тьмы нет разницы между сильной ненавистью и слабым недовольством собой. Но теперь Тьме не добраться до нее - она была в объятиях Света.
Дина открыла глаза. Она почувствовала тело, и тело было не так близко, как хотелось бы. Но тело было. Она больше не была мертва. Дина ничего не видела в квартире, кроме потолка. Надо это исправить. Она встала, и ушами услышала вопль мужчины. Потом выстрелы. В ее тело попали пули. Ей были неважны пули, в ней был Свет. Пули стали энергией, которая просто перешла к Свету.
- Что это такое? – вопил незнакомый мужской голос. Начали кричать ее друзья. Они боялись. Дина протянула энергию Света к незнакомому мужчине. Пусть он спит. Его выстрелы пугают друзей. Друзья не должны бояться. Или друзья боятся не выстрелов, а ее?
Она почувствовала трепетание Лизы. Лиза плакала, Лиза страдала. Лиза боялась того, что Дина стала как Фриц. Не бойся, Лиза. Фриц ничто, Фриц – слуга Тьмы, а она – союзник Света. Лиза успокоилась, когда энергия Света коснулась ее.
Она почувствовала страх Валеры. Страх за себя. Он боялся, что Дина его убьет. Ты что, Валера? Она не убьет тебя. Ни за что. Валеру отпустил страх, когда его коснулась энергия Света. Странно было, что Валера боялся за себя. Странно, и неприятно, но Свет отрицает «неприятно». При этом она понимала, что это было частью того самого недовольства собой.
Она почувствовала у Маса восторг и онемение одновременно. Тот застыл в трансе перед величием Дины. Ему было и страшно и нет. Хороший друг. Пусть «страшно» исчезнет. И «страшно» исчезло, Мас вышел из транса, когда энергия Света коснулась его.
Она почувствовала бескрайнее удивление Дана. Он боялся, но не за себя, а за всех остальных, и за Димку в первую очередь. Дан был смел. Но его страх тоже лишний, надо дать ему покой. Энергия Света коснулась и его.
Она почувствовала страх Димки. Димка боялся, но не просто того, что Дина умерла. Димка боялся, что она умерла, так и не узнав, что он ее любит. Димка боялся, что и сам умрет, так и не услышав, что она любила его. Димка благодарил Свет за то, что она жива, пусть даже не любит его. Это неправильно. Нельзя просто так бояться. Она отправила энергию Света сказать Димке, что любит его. Она любит всех. Этого ли хотел Димка? Нет, он хотел другой любви. И это было второй частью недовольства собой. Этого не нужно было исправлять в Димке, это нужно исправлять в себе. Но не силой Света. Она не стала убирать из Димки этот страх, это был угодный Свету страх.
Она очнулась, словно выпав из заколдованного круга в тот момент, когда ее руки приладили голову к шее. Она стояла и смотрела на ошарашенного Димку, на замерших в блаженстве друзей, на спящего полицейского. А еще она знала, что в лифте едет Фриц Циммер, который был рожден более ста лет назад, который пришел в Россию с пятой армией Паулюса, и который долго жил среди них, меняя места, имена, работу, но служа Тьме и убивая людей. Светлых, Темных – любых. Тьме нет разницы, кого вести во Тьму.
- Дина… - Димка стоял рядом. Лицо было в соплях и слезах. Мальчишка. Лишь на пять сантиметров ее выше, но любящий ее. Что она могла ответить ему? Как не ранить?
- Димка. – она обняла друга, - Я знаю, что ты хочешь услышать. Но пока я не могу этого сказать. Возможно, когда-нибудь, я это скажу. Я обещаю тебе, что скажу это, если это произойдет и если ты всё еще будешь этого ждать.
Он задумался, улыбнулся и кивнул ей в ответ.
- Что с ребятами? - спросил любящий ее мальчик, оглядевшись.
- Они боялись. Я сделала так, что у них ушел страх, и теперь им нужно время вернуться в жизнь. Совсем без страха жизни нет, это выпадение из реальности, хоть и на время.
Он вытаращил глаза и поводил рукой перед глазами лежащего рядом Маса.
- Димка, сядь в угол. Тут сейчас будет сражение. – сказала она, и тут же вспомнила кое о чем, - А где бумага?
- У Лизы. Она выхватила и не отдавала.
Дина улыбнулась. Потом нахмурилась, вспомнив, как напугала подругу своей смертью. Подошла к ней, и погладила ее волосы, смыв с них свою же кровь. Потом запустила руку ей под платье, и выудила бумагу. С рук и платья Лизы тоже ушла кровь и грязь. Подруга не заслужила крови и грязи.
- Ты будешь колдовать по бумаге? – спросил Димка. Он отошел к кухне, как она и просила.
- Нет, в ней больше нет Силы. – ответила Дина. – Свет забрал Силу. Это теперь просто бумага.
Она повела рукой, и зависшее в воздухе письмо вспыхнуло. Бумага, на которой были написаны на латыни слова, которые каждый видел на своем языке. Слова, которые больше не имели Силы. В несколько мгновений от артефакта древности остался лишь пепел, истлевший до дыма. Димка охнул.
- Ты… стала волшебницей? – спросил он.
- На время. – ответила она. – Свет нельзя приручить. Ему нельзя служить. Он приходит лишь тогда, когда нужно пронзить Тьму. Я должна победить, и тогда я снова стану собой.
- Хорошо. – согласился парень. – Я рад, что ты станешь собой. Я люблю тебя такой, какая ты есть.
Он это сказал вслух. Дина почувствовала что-то, Свет шевельнулся в ней. Но это не любовь. Это нежность и ласка. Она улыбнулась. Нет, она не любила Димку как мужчину. Но он был явно этого достоин. А вот был ли ее чувств достоин Валера?..
Она ощутила Тьму, идущую от лифта к двери. Тьму, которая пока не поняла, что тут – Свет, потому что Тьма слепа.
И Тьма вошла в квартиру.
- Вот вам и конец, подонки. – заявил с порога Фриц Циммер. Его глаза были красными и черными одновременно.
- Привет, Тьма. – сказал Свет в ней. И Тьма увидела Свет. Вокруг Фрица и Дины возникли всполохи Света и Тьмы. Мир задрожал. На столе зазвенели кружки. Невероятные энергии столкнулись Никогда и Нигде, и в то время, здесь и сейчас.
Фриц прижался к стене. Глаза стали блеклыми, кожа – белой.
- Что… Как? – выдавил из себя он.
- Прощай, Тьма. – сказал в ней Свет, и Тьма, впервые за тысячу лет столкнувшаяся со Светом, исчезла в яркой вспышке.
Фриц Циммер с диким воплем распался на атомы, растаял дымом. Свет в комнате заморгал, ощущая присутствие и мощь Настоящего Света. Лампочка в люстре не выдержала этого, и перегорела. Тени в квартире дрогнули от смерти Тьмы.
Дина почувствовала слабость и рухнула на пол.
- Дина! – Димка подбежал к ней. – Что с тобой?
- Всё хорошо, Дим. Мы победили. – она села. Слабость уходила. Но Света с ней больше не было. Осталось лишь тепло от Его присутствия.
- Так просто? Так… быстро? – удивился он.
- Это выглядело просто и быстро. Вечность и Ничто пролетело. Везде и Нигде была битва. – ответила она. Но это не окончательная победа. Это лишь победа здесь и сейчас. Свет не может победить Тьму навсегда. Иначе Свет будет неотличим от Тьмы.
- Ты говоришь пугающе. – выдал Димка, и улыбнулся. – Ты стала прежней? Нам больше нечего бояться?
- Да, дурак, я стала прежней. – она чмокнула парня в щеку. – А теперь давай приводить в чувство остальных. Нам еще офицеру… имя не знаю… объяснять, как мой труп ожил. Боюсь, он будет считать себя психом до конца дней.
Вопреки произошедшему, они оба рассмеялись.