В давние времена, когда мамонты стаями мамонтялись по Куршевелю, саблезубые тигры точили сабли и зубы, из Ташкента до Киева можно было доплыть морем, а Британские острова были надежно упрятаны подо льдом, из-за чего именно там и изобрели виски со льдом, жили-были всякие там разные протолюди.

Протолюди были совсем как мы, но другие. У них было мало изобретений, и каждое племя берегло свои изобретения свято. Изобрело, допустим, племя борщ, ну и щедро поделилось со всеми этим секретом. И что? Историки сходятся во мнении, что споры о том, кто именно этот борщ изобрел, начались еще до того, как изобрели кастрюлю. Ничего святого – сплошные драки и выяснения отношений между племенами. Поэтому, после этой злополучной истории, протолюди стали бережнее относиться к своим инновациям, скрывая их от других.

Однако, то, что глобализация в те стародавние времена была на нуле, имело и негативные последствия. К примеру, изобрело одно племя велосипед. Да, да, никто их не упрекнул, мол, нечего тут изобретать велосипед. Но, увы, велосипед не ездил, так как колесо изобрело другое племя, и встретиться для обмена опытом они не были готовы.

Кое-кто изобрел лук, используя его как арфу. А другие изобрели стрелы, и бегали по саванне, тыкая ими во всех подряд, чем немало раздражали как хищников, так и травоядных. Лишь ткнув стрелой в игрока на луке во время «стрелки» (да, да, это родственные слова!) стрелотык случайно совместил эти изобретения, и понял, что оперение стрелы, созданное для красоты, отлично помогает ей летать. Вот так вот!

Некоторые изобретения были фантастично опережающими своё время, и изобретателей на всякий случай скармливали тиграм. Так поступили с проточеловеком, который, случайно смешивая разные вещества, изобрел порох. И это далеко не предел: кое-кто сталкивал частицы и изобрел атомную бомбу. Его, к слову, скормить тиграм не успели, так как он вместе со всем племенем образовал шикарный кратер. Одним словом, каждый изгалялся как мог. Мода-с.

А вот в одном племени протолюди шагнули дальше всех. Они изобрели эффективность. Ту самую, которая сегодня является идолом большинства компаний. Это изобретение перевернуло всю жизнь племени, проникло в глубины сознания и сожрало протолюдям мозги. И сейчас я расскажу, как именно такое несчастье с ними приключилось.

Началось всё утром. Я бы добавил «В семь сорок, во вторник», но ни календаря, ни часов еще не было, поэтому скажем проще: «Солнце вылезло из-за холмов и начало свой путь». Так вот, Аюк и Баюк - протосоплеменники одного протоплемени пошли в лес добывать мамонта. Многие их поймут, потому что и ныне именно во вторник активность людей, стремящихся «добыть мамонта», максимальна, если судить по пробкам на дорогах.

На поляне, где росло великое дерево Бурумбум, они поссорились на предмет того, в какую сторону идти. Каждый утверждал, что нужно идти на восток, но не они изобрели ориентацию в пространстве, а другое племя, так что Аюк и Баюк не могли сойтись в том вопросе, где же этот самый восток находится. В итоге, каждый пошел на свой восток, повернувшись к соплеменнику задом и виляя протоатавизмом, то бишь хвостом. А может хвоста у них и не было, но они не изобретали биологию, так что доподлинно не знали, что у них находится сзади.

Аюк нашел мамонта первым. Тот мирно спал, разлегшись на скале с книжкой и уютно растопырив лапы. Пришлось повозиться, прежде чем связать его, отчего мамонт скончался в глубочайшей обиде – он так и не дочитал сборник стихов, навечно застряв на строчках «Мой хобот был готов любить, я не могу тебя забыть!..» - увы, даже мне неизвестно, чем заканчивается сия душераздирающая история.

Чуть позже (насколько именно – история умалчивает, так как ее тогда еще не изобрели) Баюк нашел совсем другого, но тоже мамонта. Однако, не спящим, а упавшим в яму, которую саблезубые вырыли для протолюдей. В этой яме, благодаря толстым заостренным бревнам, мамонту пришел каюк, и его нашел Баюк.

Долго ли, коротко ли, но наши бравые протоохотники дотащили свои трофеи до своей протодеревни. Как именно два слабых человека могли тащить многотонные туши, они не знали – физику изобрело другое племя, поэтому, не зная, что это невозможно, бравые мамонтодобытчики просто делали это. Ах, как они понравились бы любому современному начальнику, который с твёрдой уверенностью в голосе отдает сотрудникам приказ «просто сделать это»!

Аюк раньше дополз до становища племени, ведь он и нашел мамонта первым, да еще и тащил того со скалы вниз, в то время как Баюк вытягивал своего из ямы наверх. В общем, Аюк, расположив тушу любителя поэзии в центре протодеревни, начал ее продавать. Мамонт шел хорошо - его было как раз по десять килограммов мяса на рыло. Но математику тоже изобрело другое племя, поэтому честно поделить и установить цену протолюди не могли, и вопрос покупки решали проще некуда - даешь ракушку, и рвешь кусок, какой сможешь оторвать. Вождь племени традиционно оторвал хобот. И, как и водится в первобытнообщинном строе, не заплатил. Хотя только ли в первобытнообщинном?

Однако, когда четверть туши была разорвана и разобрана местами довольными покупателями, из-за деревьев выкатилась вторая туша, которую толкал потный Баюк. Прототолпа замерла. Все понимали, что вторая туша ни к селу, ни к городу. А сел и городов к тому же они еще не изобрели. И когда две туши оказались рядом, все дружно стали чесать затылки, чтобы понять – что же теперь делать. Сожрать двух мамонтов сразу - не вариант. Понятен алгоритм действий был лишь вождю. Он подошел и оторвал еще один хобот, тем самым открыв сессию торгов на второго мамонта.

Баюк быстро осознал, что зря тащил мамонта. Ох, как ему стало обидно! Но именно в этот момент ему пришла в голову идея, которая и закрутила эту великую историю, достойную пера Гомера или Шекспира, но, увы, они уже своё отжили, поэтому довольствуйтесь моим скромным пером.

Итак, Баюк, подбадриваемый осознанием своей гениальности, встал возле своего мамонта, и жестами объяснил всем суть своего предложения. Да, жестами, ведь языком они не владели - рчь изобретали в других племенах уже трижды, и громких любителей разговаривать быстро поедали саблезубые. Идея заключалась в том, что за одну ракушку можно не один, а два раза оторвать кусок мамонтятины. Гениально, согласитесь?

Те соплеменники, которые еще держали в руках ракушки, быстро сообразили, что можно получить мяса больше, чем обычно, и бросили очередь к Аюку, перебежав в шоурум Баюка. Ажиотаж был изобретен сам собой, никто даже не осознал этого, и, довольно быстро, довольное племя разбежалось по своим лежбищам без ракушек, но с кучей мяса.

На поляне остались Баюк с горой ракушек и Аюк с горкой гораздо более скромной, но зато с огромной тушей почти целого мамонта. Ужас Аюка заключался еще и в том, что многие, успевшие у него мамонтятину прикупить, «оформили возврат», а точнее просто кинули кусок мяса обратно к туше и отняли свою ракушку.

Ничего не понимая, ведь аналитику еще не изобрели, Аюк сидел опечаленный. Однако, посидев так, и нажравшись дармовой мамонтятины до отупения, он стал думать. В силу того самого отупения, мыслительный процесс Аюка сводился к тому, как бы взять огромную дубину, волосатую голову Баюка, и столкнуть их на околосветовой скорости, то есть просто невероятно быстро. Эх, если бы Аюк на секунду отвлекся от планов мести, то он бы заметил, что был невероятно близок к открытию специальной теории относительности и корпускулярно-волнового дуализма света, и племя прославилось бы чем-то иным, но, увы, наша история пошла тем путём, которым пошла.

Итак, Баюк удалился подальше, уселся в тени дерева, и стал радостно перебирать свои ракушки. Он знал, что ракушки - красивые, а значит из них можно сделать бусы. А бусы подарить протоженщине. Ну, вы поняли ход его мыслей. Да, у Баюка теперь было много ракушек, наверное, сто. О, не воспринимайте это как число. Сто – это просто абстракция, наиболее точно передающая что-то очень нереальное, но все-таки не скорость света.

А у Аюка ракушек было меньше. Он и так и сяк прикидывал, как сделать из них бусы, но ничего не выходило. Вдруг из-за туши мамонта выползи Ваюк и Гаюк - братья, ленивые до безобразия и безобразные до… тоже до безобразия. Лень принуждала их поменьше работать и побольше шарить по чужим лежбищам, воруя то, что плохо лежит. Уголовный кодекс тогда еще не изобрели, поэтому то, что плохо лежит, считалось общественным достоянием, а Ваюк и Гаюк считали себя тем самым обществом. Так и здесь - поначалу они решили, что плохо лежит - туша мамонта. Но она весила тонн эдак десять, и лежала просто великолепно. Потужившись возле нее, братья заметили задумчивого Аюка и плохо лежащие ракушки возле него. Само собой, они попытались их взять.

Однако, протоворы не учли обиженного состояние духа у Аюка. Как раз в это время он насолько живо представлял, как надерет уши Баюку, что осуществил это намерение на несчастных братьях. Ваюк и Гаюк лежали и хныкали. Потому что это больно – получить по лбу бивнем мамонта. И тут Аюку пришла в голову идея. В целом, идея была та же самая, что пришла в голову Баюка ранее, а Аюк так много о Баюке думал, что уловил и ход его мыслей. В общем, он жестами показал братьям, что готов попросту подарить тем ракушки, но не даром, а за услугу.

О, вы тоже заметили? Это же тот самый маркетинговый прием, который и поныне используется торговыми сетями и пронырливыми менеджерами по продажам! Но саму идею «акций» Аюк не успел осознать, поскольку Ваюк и Гаюк были столь рады предложению, что сразу на него согласились, и Аюк отвлекся на обдумывание нового проекта.

Утром следующего дня они ушли в лес на Большую Охоту. Поначалу охота не ладилась – мамонтов не было ни в реке, ни в болоте, ни на горе. Однако, к вечеру они набрели на стадо мамонтов на лугу. Долго ли, коротко ли, но без всякого понимания о методах охоты и тактике окружения превосходящих сил противника, наши доблестные протоохотники смогли уговорить помереть аж целых пять мамонтов. Да, им следовало бы уговорить тех сначала дойти до их протостоянки, но искусство дипломатии было изобретено их соседями, которые, осознав свою новую великую мощь, пошли договариваться к саблезубым, но те оказались мощнее.

В общем, из-за глупости, они втроем тащили пять туш целые сутки, и лишь к следующему вечеру, изрядно устав, доставили добычу в протодеревню. При взгляде на это изобилие, прототолпа чесала уже не только затылки, но и задницы, не понимая – зачем столько еды, ведь только вчера все объелись сверх меры. Частично ситуацию спасало то, что диетологов они тоже не изобрели.

Но больше всего помогло выйти из ситуации то, что у Аюка был План - он объявил чудовищные скидки. Целый мамонт за всего-то одни бусы, а это сильно меньше ста ракушек. О, как же все начали суетиться! Вождь племени деловито оборвал хоботы, открывая торговую сессию, после чего из прототолпы выскочил Баюк и тут же купил себе мамонта. Он ведь мог себе позволить, вы же не забыли, что у него было аж сто ракушек?

Следом за Баюком вперед вышел старик Даюк. Он был богат, так как у него было десять жен, и у каждой было по несколько бус. В общем, так он и расплатился - вытолкнул вперед молодую жену, и отдал ее Аюку вместе с двумя бусами за двух мамонтов. После такой оптовой сделки, напоминавшей скорее частное размещение, нежели биржевую торговлю, ажиотаж возрос, и последние два мамонта улетели со свистом.

Аюк расплатился с Ваюком и Гаюком, и у него осталось еще три связки бус и новая жена. Вот это бизнес, согласитесь? Но ведь это не предел! Охотники собрались снова пойти на охоту с самого утра, а пока что Аюк отошел в сторону и стал смотреть на то, что происходило на поляне. О, вторичные торги начались. Баюк, Даюк, и остальные протоинвесторы, развлекались придумывая, как продать мамонтов. Жрать-то никто не хотел, но мамонтятина была дешева, и соплеменники стали срывать с себя бусы, чтобы запастись впрок. Аюк понимал, что в наваре остались все. Он пока не понимал разницу между оптовой и розничной ценой, равно как и о том, что такое добавленная стоимость, но ощущал, что это очень хорошо для его плана, ведь если бы все увидели, что мамонтов невозможно перепродать, то добывать их дальше не было бы и смысла.

Когда сутки спустя троица вернулась, волоча за собой уже десяток мамонтов, на поляне всё ещё шел торг – мамонты были лишь наполовину разорваны, ведь население не спешило покупать, ждало протоскидок. И вот, взгляды всего протоплемени вновь сосредоточились на Аюке и его товарищах. И почесывать стали уже такие места, что я не решусь их описывать, благо и названий для них тогда еще не придумали.

Аюк дал соплеменникам то, чего они хотели: предложил вложиться в мамонта, отдав одни бусы за двоих. Это вызвало настоящий рев. Огромная толпа ринулась вперед. Баюк и Даюк давили друг друга, но забрали по два мамонта. Одним словом, сделка была закрыта раньше, чем вождь успел оторвать хоть один хобот.

После того, как молодые протомужчины увидели, сколько много бус уже у Ваюка и Гаюка, они подошли к Аюку и попросили взять их с собой на охоту. А почему бы, собственно, и да, подумал Аюк, и нанял себе пополнение к команде. Масштабирование, понимаете?

Через неделю поляна была завалена тушами мамонтов. Аюк продавал тушу за ракушку Баюку и Даюку. Те распределяли их своим подельникам по две ракушки за штуку. Подельники соревновались, кто дешевле продаст базарному зазывале. Базарный зазывала пытался продать мамонтов хотя бы за бусы. Гордые мужчины ходили, выбирали себе мамонта под цвет шкуры, расплачивались бусами жен, и пытались сожрать хотя бы кусочек от своего собственного мамонта.

Увы, еще через две недели протоохотники окончательно истребили всех мамонтов. Эффективность была на лицо – с Аюком конкурировали бригады Баюка и Даюка, Ваюк и Гаюк создали свои отряды. Каждый день к торгам прибывало все больше мамонтятины, и все дешевле она доставалась соплеменникам. Когда последний в истории мамонт был вывален на поляну, началось шоу. Ну, точнее шоу еще не изобрели, но то, что началось, могло бы посоперничать с голодными играми. Это бы называлось «игры переедания».

Так как мамонты – отличный актив, а в природе их больше нет, все дружно начали поднимать цены. Баюк и Даюк стали больше покупать, чем продавать, люди расставались с последними бусами, в попытке купить себе тушу-другую.

И лишь Аюк сидел на груде ракушек, ничего не покупая. О, ему не пришла в голову мысль о волатильности рынка или хеджировании инвестиций, он просто понял, что обладает самой большой кучей ракушек в протоплемени, и это так грело его душу, что он решил ничего с ней не делать, а просто лечь на нее и лежать. Будь в те времена менеджеры по продажам, они точно убедили бы Аюка вложиться в ту или иную тушу, но, рекомендаций аналитиков тогда еще не изобрели, и самого богатого проточеловека в мире никто не трогал.

О мир коммерции, как ты жесток! Цена за мамонта достигла уже тысячи ракушек. Никто не знал, сколько это, и как это сравнить со скоростью света. Это было, ну черт возьми, очень много. Люди уже не могли расплачиваться за мамонтов, а просто обещали отдать за них то, что получат потом от перепродажи. Случайно изобрели кредиты, но даже не заметили этого. Все были должны друг другу, связки из связок бус ходили по рукам в качестве оплаты по закрытым кредитным обязательствам. Купленных мамонтов каждый волоком оттаскивал на свой край поляны, где, зачастую, тут же продавал кому-то, кто платил еще больше. Капитализация первого товарного рынка в истории достигла аж трех скоростей света ракушек. Ну, в три раза больше, чем до фига.

Еще через неделю началась катастрофа - мамонты начали тухнуть! Никто такого и не предполагал, ведь раньше мамонтов съедали раньше, чем они портились. Закономерно, цена на мамонтятину полетела вниз гораздо быстрее, чем росла ранее. Люди, набравшие кучу долгов под инвестиционную идею «продать другим дороже», осознавали, что надо продать первыми, хоть за какие суммы. Маржин колл, если вы понимаете.

В общем, уже к вечеру того дня, когда стух первый мамонт, цена за тушу вновь упала до одной ракушки, а еще через неделю мамонтов доели гиены и самые старые, неспособные охотиться саблезубые тигры. Ошалевшие и опьяненные запахом гнили, на поляне остались протоинвесторы, плачущие над своими протоинвестициями, а то и их прототрупы. Среди последних были и наши главные герои, увы.

Даюк полностью разорился, распродавая мамонтов по одной ракушке за тушу, и его убили протоколлекторы. Баюк погиб от переедания тухлятины, в попытке извлечь хоть какие дивиденды из своих инвестиций. Аюка скинули в реку ловкие братья Гаюк и Ваюк, решившие, что он плохо лежит на своих ракушках, после чего сами были съедены вовремя встретившим их вождем саблезубых. Нет, это не имеет отношения к морали истории, но так уж сложилось, поэтому пришлось упомянуть. Даже вождя сожрали гиены, после того как он затерялся в огромной куче хоботов. В племени творился хаос, первая великая депрессия. Мамонты могли бы сочинить об этом вполне неплохие стихи или басни, но мамонтов больше никто и никогда не видел.

Зато эти две недели были самыми эффективными за все время существования племени. Такой объем проделанной работы, такие крупные движения капитала, такие масштабные проекты, в которые оказалось вовлечено все племя. Нет, такой шикарной эффективности, к сожалению, больше уже не было.